Ну что, маньки, у кого самое большое дерево растет?

Люди готовы платить сотни тысяч долларов за право обладания старым деревом с раскидистой кроной.
В США набирает силу новый тренд, символизирующий высокий статус и достаток: наличие высокого, старого и здорового дерева на территории особняка. Состоятельные люди не готовы ждать, пока саженец достигнет нужных размеров: для этого нужны десятилетия, и потому они платят до 250 000 долларов за доставку деревьев на вертолетах, баржах и грузовиках.
В «Диснейлендах» можно увидеть очень мощные деревья – компания Walt Disney уже давно перевозит старые экземпляры, высаживая их в своих тематических парках. А теперь эту идею подхватили частные лица. Одна из фирм, оказывающих подобные услуги во Флориде – Green Integritys, и в последние годы у нее нет отбоя от заказчиков. Ее владелец, ландшафтный дизайнер Уолтер Акри пересадил таким образом множество «трофейных деревьев»; среди его клиентов был Энрике Иглесиас и другие знаменитости, а также финансисты.
По его мнению, «Бентли» и «Ролексы» сверхбогачам уже приелись, и они хотят выделиться с помощью обладания уникальным деревом – его можно сравнить с произведением искусства, которое существует лишь в одном экземпляре. Как и произведение искусства, растение иллюстрирует хороший вкус владельца и, более того, его приверженность к экологичному образу жизни.

Представители другой компании, Fernando Wong Outdoor Living Design, вспоминают, что один из клиентов «победил» великого баскетболиста Майкла Джордана в войне ставок за дуб высотой 13 метров. Сделка закрылась шестизначной суммой.

Операция по пересадке дерева состоит из нескольких этапов. Уолтер Акри и его клиенты осматривают частные сады по всей Южной Флориде, и если растение понравилось – владельцу предлагают продать его за десятки тысяч долларов. Чаще всего те соглашаются, радуясь возможности разбогатеть за счет не слишком нужного им объекта. Но бывает и так, что люди отказываются продать желаемое «даже за миллион», как в случае, когда посаженное прабабушкой дерево считается семейной реликвией.
https://nat-geo.ru/nature/plants/gigantskie-derevya-stali-novym-simvolom-bogatstva/

>>2188
Раскулаченных и подкулачников выкинули вон глухой осенью, стало быть, в самую подходящую для гибели пору. И будь тогдашние времена похожими на нынешние, все семьи тут же и примерли бы. Но родство и землячество тогда большой силой были, родственники дальние, близкие, соседи, кумовья и сватовья, страшась угроз и наветов, все же подобрали детей, в первую голову грудных, затем из бань, стаек, амбаров и чердаков собрали матерей, беременных женщин, стариков, больных людей, за ними <незаметно> и всех остальных разобрали по домам.

Днем <бывшие> обретались по тем же баням и пристройкам, на ночь проникали в избы, спали на разбросанных попонах, на половиках, под шубами, старыми одеялишками и на всякой бросовой рямнине. Спали вповалку, не раздеваясь, все время готовые на вызов и выселение.

Прошел месяц, другой. Пришла глухая зима, <ликвидаторы>, радуясь классовой победе, гуляли, веселились и как будто забыли об обездоленных людях. Тем надо было жить, мыться, рожать, лечиться, кормиться. Они прилепились к пригревшим их семьям либо прорубили окна в стайках, утеплили и отремонтировали давно заброшенные зимовья иль времянки, срубленные для летней кухни.

Картошка, овощь, соленая капуста, огурцы, бочки с грибами оставались в подвалах покинутых подворий. Их нещадно и безнаказанно зорили лихие людишки, шпана разная, не ценящая чужого добра и труда, оставляя открытыми крышки погребов и подвалов. Выселенные женщины, ночной порой ходившие в погреба, причитали о погибшем добре, молили Бога о спасении одних и наказании других. Но в те годы Бог был занят чем-то другим, более важным, и от русской деревни отвернулся. Часть кулацких пустующих домов - нижний конец села весь почти пустовал, тогда как верхний жил справнее, но <задарили, запоили> верховские активистов - шел шепот по деревне, а я думаю, что активистам-ликвидаторам просто ловчее было зорить тех, кто поближе, чтоб далеко не ходить, верхний конец села держать <в резерве>. Словом, живучий элемент начал занимать свои пустующие избы или жилье пролетарьев и активистов, переселившихся и покинутые дома, занимали и быстро приводили их в божеский вид. Крытые как попало и чем попало низовские окраинные избушки преобразились, ожили, засверкали чистыми окнами.

Многие дома в нашем селе строены на две половины, и не всегда во второй половине жили родственники, случалось, просто союзники по паю. Неделю, месяц, другой они могли еще терпеть многолюдство, теснотищу, но потом начинались раздоры, чаще всего возле печи, меж бабами-стряпухами. Случалось, семья выселенцев снова оказывалась на улице, искала приюту. Однако большинство семейств все же ужились между собой. Бабы посылали парнишек в свои заброшенные дома за припрятанным скарбом, за овощью в подвал. Сами хозяйки иной раз проникали домой. За столом сидели, спали на кровати, на давно не беленной печи, управлялись по дому, крушили мебелишку новожители.

<Здравствуйте>, - остановившись возле порога, еле слышно произносила бывшая хозяйка дома. Чаще всего ей не отвечали, кто от занятости и хамства, кто от презрения и классовой ненависти.

У Болтухиных, сменивших и загадивших уже несколько домов, насмехались, ерничали: <Проходите, хвастайте, чего забыли?..> <Да вот сковороду бы взять, чигунку, клюку, ухват - варить...> <Дак че? Бери, как свое...> - Баба вызволяла инвентарь, норовя, помимо названного, прихватить и еще чего-нибудь: половичишки, одежонку какую-никакую, припрятанный в ей лишь известном месте кусок полотна или холста.

Заселившие <справный> дом новожители, прежде всего бабы, стыдясь вторжения в чужой угол, опустив долу очи, пережидали, когда уйдет <сама>. Болтухины же следили за <контрой>, за недавними своими собутыльниками, подругами и благодетелями - не вынесет ли откудова золотишко <бывшая>, не потянут ли из захоронки ценную вещь: шубу, валенки, платок. Как уличат пойманного злоумышленника, сразу в крик: <А-а, воруешь? В тюрьму захотела?..> - <Да как же ворую... это же мое, наше...> - <Было ваше, стало наше! Поволоку вот в сельсовет...>

Попускались добром горемыки. <Подавитесь!> - говорили. Катька Болтухина металась по селу, меняла отнятую вещь на выпивку, никого не боясь, ничего не стесняясь. Случалось, тут же предлагала отнятое самой хозяйке. Бабушка моя, Катерина Петровна, все деньжонки, скопленные на черный день, убухала, не одну вещь <выкупила> у Болтухиных и вернула в описанные семьи.

К весне в пустующих избах были перебиты окна, сорваны двери, истрепаны половики, сожжена мебель. За зиму часть села выгорела. Молодняк иногда протапливал печи в домнинской или какой другой просторной избе и устраивал там вечерки. Не глядя на классовые расслоения, парни щупали по углам девок. Ребятишки как играли, так и продолжали играть вместе. Плотники, бондари, столяры и сапожники из раскулаченных потихоньку прилаживались к делу, смекали заработать на кусок хлеба. Но и работали, и жили в своих, чужих ли домах, пугливо озираясь, ничего капитально не ремонтируя, прочно, надолго не налаживая, жили, как в ночевальной заезжей избе. Этим семьям предстояло вторичное выселение, еще более тягостное, при котором произошла единственная за время раскулачивания трагедия в нашем селе.

Немой Кирила, когда первый раз Платоновских выбрасывали на улицу, был на заимке, и ему как-то сумели втолковать после, что изгнание из избы произошло вынужденное, временное. Однако Кирила насторожился и, живя скрытником на заимке со спрятанным конем, не угнанным со двора в колхоз по причине дутого брюха и хромой ноги, нет-нет и наведывался в деревню верхом.

Кто-то из колхозников или мимоезжих людей и сказал на заимке Кириле, что дома у них неладно, что снова Платоновских выселяют. Кирила примчался к распахнутым воротам в тот момент, когда уже вся семья стояла покорно во дворе, окружив выкинутое барахлишко. Любопытные толпились в проулке, наблюдая, как самое Платошиху нездешние люди с наганами пытаются тащить из избы. Платошиха хваталась за двери, за косяки, кричала зарезанно. Вроде уж совсем ее вытащат, но только отпустят, она сорванными, кровящими ногтями вновь находит, за что уцепиться.

Хозяин, чернявый по природе, от горя сделавшийся совсем черным, увещевал жену:

<Да будет тебе, Парасковья! Чего уж теперь? Пойдем к добрым людям...>

Ребятишки, их много было во дворе Платоновских, уже и тележку, давно приготовленную, загрузили, вещи, кои дозволено было взять, сложили, в оглобли тележки впряглись. <Пойдем, мама. Пойдем...> - умоляли они Платошиху, утираясь рукавами.

Ликвидаторам удалось-таки оторвать от косяка Платошиху. Они столкнули ее с крыльца, но, полежав со скомканно задравшимся подолом на настиле, она снова поползла по двору, воя и протягивая руки к распахнутой двери. И снова оказалась на крыльце. Тогда городской уполномоченный с наганом на боку пхнул женщину подошвой сапога в лицо. Платошиха опрокинулась с крыльца, зашарила руками по настилу, что-то отыскивая. <Парасковья! Парасковья! Что ты? Что ты?..> Тут и раздался утробный бычий крик: <М- м-мауууу!..> Кирила выхватил из чурки ржавый колун, метнулся к уполномоченному. Знавший только угрюмую рабскую покорность, к сопротивлению не готовый, уполномоченный не успел даже и о кобуре вспомнить. Кирила всмятку разнес его голову, мозги и кровь выплеснулись на крыльцо, обрызгали стену. Дети закрылись руками, бабы завопили, народ начал разбегаться в разные стороны. Через забор хватанул второй уполномоченный, стриганули со двора понятые и активисты. Разъяренный Кирила бегал по селу с колуном, зарубил свинью, попавшуюся на пути, напал на сплавщицкий катер и чуть не порешил матроса, нашего же, деревенского.

На катере Кирилу окатили водой из ведра, связали и выдали властям.

Гибель уполномоченного и бесчинство Кирилы ускорили выселение раскулаченных семей. Платоновских на катере уплавили в город, и никто, никогда, ничего о них больше не слышал.

>>2833

> >ее там не

> ага, уголь сам по себе за 1.5 сек разгорается

Для этого не только селитру можно использовать, слабоумец.

> Как скажешь, друк. В конце концов не я какаху жру с причмокиванием, а ты.

> >табачного дыма

> Дебс, в кальяне "дым" это пар от мелассы

> >состав

> Глицерин, патока, аромкаособые говноеды упарываются ещё жидким никотином. Основой может быть хоть чай, хоть ботва, хоть табак.

Лол, ну и дегенерат, жесть.

Смолы — 802 мг
Никотин — 2,96 мг
Окись углерода (CO) — 143 мг

Кальянный дым, несмотря на то, что проходит через воду и таким образом очищается, содержит токсичные вещества, которые образуются при тлении угольков и непосредственно моасселя:

нитрозамины,
полициклические ароматические углеводороды (ПАУ, например, бензопирен и антрацен),
летучие альдегиды (например, формальдегид, ацетальдегид, акролеин),
бензол,
оксид азота,
тяжелые металлы (мышьяк, хром, свинец)
окись углерода (СО).

Когда заходит речь о полезности/вредности кальяна, как правило, разговор идет о степени вредности.

Дальше читать не стал, не думаю что там что-то интересно. Храни тебя Бог.