>>3757 (OP)
А могли бы в игры играть.

1909 год. Уже одиннадцать лет прошло с того момента, как умолкли орудия Великой Войны. В 1898 году четырёхлетняя кровавая бойня в Европе и Азии окончилась убедительной победой Железного Пакта Германии, Британии и Японии. Но обо всем по порядку.
Мир к 90-м годам XIX века переживал небывалый научно-технический подъём, но вместе с тем стремительно росли противоречия между великими державами. Внутренняя борьба двух течений британской элиты: профранцузского и прогерманского, окончилась убедительной победой сторонников поддержки Германии, "Синий союз" лорда Джеймса Эйвери был признан вне закона, сам лорд был выслан во Францию, а большинство членов партии подверглись тюремному заключению. Германский посол в Лондоне Мартин фон Браун с восторгом телеграфировал в Берлин: "Они у нас в руках!". Новое правительство лейбористов Антони Валленстайна поспешило заключить военный союз с Германией и оборвать все англо-французские соглашения.
Франция с беспокойством следила за событиями в Британии. Лишившись своего самого могущественного союзника, французы обратились к ослабленной разделом на Австрию и Венгрию Вене и послали большую делегацию в Петербург к российскому императору Александру III. Переговоры между Россией и Францией завершились успешно, русский государь любезно встретил послов и даже слушал "Марсельезу" с непокрытой головой. Австрия же жаждала отомстить немцам за раздел своей территории и многочисленные унижения в течение последних 50 лет. Трёхсторонний союз этих держав получил название "Общее согласие", и его члены поклялись возвести вокруг усилившейся Германии так называемый "санитарный кордон" и покарать англичан за чрезмерное поклонение Берлину.
Внутри Российской Империи тоже было неспокойно. Вопреки ожиданиям, "Манифест о незыблемости самодержавия" не только не охладил бурлящее российское общество, но наоборот, радикализовал даже те слои населения, которые были традиционно лояльны трону. Этому способствовало небывалое событие: суд под давлением германских дипломатов-либералов оправдал убийц государя из "Народной воли" и Российская Империя была вынуждена позволить им уехать в Германию. Это событие не только подорвало веру подданных в закон, но также вызвало стихийную волну антигерманских демонстраций в столице. Кроме того, народовольцы и члены радикальной либеральной организации "Общество им. Петра Чаадаева" Василия Темнова совершали серии терактов и вооруженных выступлений по всей стране.
Но настоящим очагом напряжённости в Европе была Польша. Две многочисленные организации поляков по борьбе за независимость, набрав силу во время правления Александра II, столкнулись в ожесточенных дебатах: какими путями идти к свободе от русского владычества? Партия "Солидарность" Витольда Зарембы выступала за мирное окончательное решение данного вопроса, лоббируя интересы польского народа в столице и добиваясь все больших и больших льгот и преференций для автономии, в то время как "Белый орёл" Томаша Смиглы требовал использовать противоречия великих держав и получить независимость с помощью Германии или любой другой могущественной страны.
После победы сторонников силового решения в 1894 году разразился Варшавский кризис: несмотря на все усилия охранки, большое посольство поляков отправилось в Эдо с просьбой поддержать польских патриотов и силой оружия потребовать от Петербурга освободить Польшу.
Теперь к Японской Империи. После принятия Конституции 1885 года страна была провозглашена конституционной монархией, и правящая в течение последних 50 лет партия "Общество вишни", образованная из "Общества поддержки императорского двора" в 1850 году, приняла программу развития технологичного и сложного производства. Образованная Японией Сфера Благоденствия, включавшая в себя Корею и Манчжурию, была тесно вовлечена в экономические связи с Эдо, японские инженеры и рабочие прокладывали железные дороги и строили заводы по производству мебели, одежды, бумаги и прочих потребительских товаров, в то время как метрополия сосредоточилась на таких промышленных товарах как электроприборы, а в дальнейшем телефоны, автомобили и самолёты. Кроме того, множество субсидий и льгот традиционно получало сильное японское машиностроение, после осуществления тридцатилетнего плана по поддержке производства механизмов, дзайбацу стали производить больше всех в мире станков и промышленного оборудования.
Ушедшего с своего поста в зените славы и обожания по состоянию здоровья премьера Субару Оноэ сменил молодой и амбициозный Хачиман Окабэ. Этот талантливый выходец из промышленной среды, один из поколения "новых японцев", поставил своей целью мирным путём с помощью дипломатов и эмиссаров выйти на азиатские рынки. С позволения персидского шаха и египетского султана, японские инвестиции в железные дороги и промышленность большим потоком хлынули в эти страны, достигнув к началу Великой Войны более 700 тыс. фунтов. Персия и Египет, по достоинству оценив старания японского правительства, вошли в Сферу Благоденствия как полноправные члены. Ничего удивительного что именно Японская Империя закончила проект Суэцкого канала в 1893 году, получив его и близлежащие территории в аренду сроком на 99 лет.
Что касается начала войны, можно отметить следующее. Премьер-министр Японии Хачиман Окабэ лично принял польское посольство "Белого орла" и пообещал поддержать сторонников Томаша Смиглы в борьбе против Российской Империи. Сделав срочный запрос в Берлин о встрече, г-н Окабэ 17 марта 1894 года встретился с канцлером Германии, выходцем из правящей либеральной партии "Партии свободы", Гельмутом Клабке. Берлин подтвердил, что все договоренности о военном союзе против "Общего согласия" остаются в силе, и попросил отправить военных советников как можно скорее для координации планов операций. Отправившись далее в Лондон, Хачиман Окабэ получил те же самые гарантии и от британского правительства. План Железного Пакта состоял в следующем: германский бундесвер брал на себя обязанность быстро оккупировать Австрию, навязать локальные бои на востоке Франции, но при всем этом серией стремительных ударов разгромить русские войска в Польше и Прибалтике, вынудив тех отступать от хорошо укреплённых границ вглубь территории. Британские вооруженные силы брали на себя оккупацию северной Франции и удар по русской Средней Азии, а Японская Императорская армия планировала ударить по Дальнему Востоку и союзной России Монголии из Манчжурии.
"Общее согласие" было возмущено ультиматумом от 5 августа 1894 года, названным "Приказ №43" и выдвинутым министром иностранных дел Японии Тосиёси Уэхарой в адрес Российской Империи, а именно требованием немедленно признать независимость Польши, вывести оттуда свои войска, а также осуществить пятилетний запрет на развитие армии и флота и выплату огромной контрибуции. Недавно взошедший на трон юный император Николай II в самых резких выражениях отверг меморандум Эдо, поддерживаемый женой Марией Орлеанской и столичной бюрократией вместе с двором и значительной частью населения Империи, и отдал приказ о немедленном начале мобилизации. Остальные члены Железного Пакта поддержали Японию и условились вступить в войну на стороне Страны Восходящего Солнца.
Французский премьер Жан Делакур после телеграммы из Петербурга немедленно приехал в парламент и выступил с одной из самых сильных своих речей, позже названной журналистами: "Смерть или слава!". Она оканчивалась следующими словами: "...а Германия есть бешеная собака, с бешеной собакой невозможно вести переговоры, можно либо её пристрелить, либо пасть жёртвой её острых зубов. Мы будем бороться на пляжах, мы будем биться в полях, пригородах, городах, даже если боши и лайми войдут в Париж, мы уплывем в наши африканские колонии и будем бороться там! Вива ля Рюси, вива ля Франс!".
Австрийское правительство было не менее красноречиво в своих высказываниях, и Великая Война Общего согласия и Железного Пакта началась 14 августа 1894 года.

>>3813
Не жаль.
Должны же у марксистов быть свои плюсы.

>>3811
Внезапно он знает про общинную собственность, но все равно дрочил на капиталистические методы производства которые должны типа дать "прогресс" хотя созданы именно для работы в капитализме и внезапно вне его работают просто напросто через жопу, так как это капиталистический метод.
Это блять какая то шиза.
Но шизиком в треде почему то называют меня.

А сочувствие предыдущим кастам это да интересно выходит. Казалось бы начни изучать тему общин, язычества, тему жрецов и топи против капитализма как надо, так, что он реально умрёт.
Но нет вместо этого пойдём дрочить на капиталистическое производство и исход всегда один.
Или оно ёбнется.
Или реставрация капитализма в овер дохуя случаев.

Когда леваки уже поймут, что так капитализм не победить и что как раз мои методы позволят нам его сокрушить?

>>3853
Они там на окраинах вообще на деле хотели нормальную идею, а им дали марксизм. Так, что работали с чем было.
Работали с тем, что работать не может причём.
А так блять естественно любые религиозные общности несут в себе отпечаток от общин, так всюду было.
И естественно они не капиталистические в своей сути.
Но так и меня можно назвать похожим на марксиста за те же предьявы к капитализму.

>>3856
Пусть рубль укрепляют.
Это реально проще всего, что можно сделать в такой ситуации.
Для меня вот курс рубля одна из ключевых претензий.
Сделать доллар по 28 вот какая должна быть главная задача у страны сейчас.

Этим пасмурным осенним утром состоялись переговоры Байдена и Путина. После переговоров Байдена ждал фуршет. Вкусно пообедав русским квасом, борщом, маринованными огурцами, селедкой под шубой и парным козьим молоком, Байден уже было собрался сесть в свой маленький частный самолет, чтобы на нем добраться до аэропорта, где его ждал президентский лайнер, но его планы прервал пилот этого самого самолета.
-- Босс, погода испортилась, нас ждет ураган и дождь. Мы не можем лететь.
-- Блять, -- с американским акцентом произнес Байден. -- Как же быть?
-- Доедем на авто до аэропорта, -- ловко парировал один из охранников президента.

Колонна из черных бронированных внедорожников выехала в сторону аэропорта. Дорога была ровной, и Байден уже было задремал, но внезапно появившееся урчание из его живота не дало ему заснуть. С каждым километром в животе президента урчало все сильнее, начало что то булькать и шипеть, появилось ощущение чего то давящего изнутри между ягодицами, но Байден никак не мог понять, что это с ним. Внезапно новый гладкий асфальт федеральной трассы сменился дорогой с ямами и трещинами, и тут Байден понял: он хочет срать.

-- Эй, Дональд, мы правильно едем? -- спросил по рации водитель авто, в котором находился президент, первого водителя в колонне. -- Дорога кончилась.
-- Я еду по навигатору, мать твою... Нам сейчас прямо... Или направо... Непонятно...
-- Смотри, налево в лес асфальтовая дорога. Это по любому в аэропорт.
Колонна свернула налево. Вековые сосны зловеще качались на ветру, дождь вперемешку с ветками ударяли об лобовое стекло, а Байдену невыносимо хотелось облегчиться, но он не знал, стоит ли об этом говорить сейчас или дотерпеть до аэропорта.

Лес расступился, и впереди показался поселок городского типа с серыми пятиэтажными панельными домами.
-- Ба-ра-ко-во, -- прочитал по слогам водитель. -- Мне кажется, мы заблудились, Дональд...
-- Все в порядке, мать твою. Просто едь за мной, мать твою.

Внезапно Байдена сотрясла судорога: как будто что-то живое пыталось вытолкнуться из него через задний проход. Терпеть уже не было сил, он понял, что еще немного, и обгадится. В таком виде Байден не мог себе позволить явиться в аэропорт, где много журналистов.
-- Я хочу срать.
--...
-- Я говорю, я срать хочу.
-- Мистер президент... Мы скоро будем в аэропорту, там есть уборная...
-- Я не дотерплю. Остановите машину.
-- Мы не можем здесь...
-- Останови сейчас же!
-- Это нарушает...
-- ОСТАНОВИ БЛЯТЬ!!!!!

Колонна остановилась посреди узкой улицы, по обе стороны которой стояли пятиэтажные хрущевки. Байден открыл дверь авто. Согнувшись пополам и сжимая руками задницу, он оглянулся. Вокруг не было ни кустов, ни каких либо других укромных мест, но дверь подъезда была приоткрыта. Байден влетел в подъезд, снял штаны, присел возле лестницы, и тут же мощная струя поноса вырвалась из его задницы. Желто-коричневые брызги оседали на стенах, звуки жидкого пердежа эхом отражались от стен, подъезд наполнила невыносимая вонь.
Дверь квартиры на первом этаже приоткрылась.
-- Да у нас Байден срет в подъезде!
На шум сбежалась толпа жильцов подъезда. Они возмущенно смотрели на срущего Байдена, а струя из его жопы и не думала заканчиваться.
-- Ой, а можно у вас автограф? -- маленькая девочка подошла к сидящему на корточках президенту с блокнотом.
-- Так вот кто у нас все кнопки в лифте обоссал! -- Пожилой дед замахнулся на Байдена тростью, но его осекла бабка.
-- У нас нету лифтов, дурной. Но макароны в пятерочке по любому из-за него подорожали. Когда ж это кончится, а! Выбрали на свою голову! Убирайся из нашего подъезда!

И тут струя поноса Байдена стала настолько сильной, что он поднялся в воздух и улетел как ракета. Капельки жидкого говна падали на жильцов подъезда, они ловили его языком, руками, растирали в ладонях, подставляли кастрюли и ведра. Старики заулыбались, жены обняли своих мужей, дети веселым хороводом закружились вокруг них. Они поскальзывались на говне и падали, рисовали пальцами цветочки на измазанных поносом стенах, потом пробовали его на вкус. Как только последние капли поноса закончились, затерявшись в тяжелых прозрачных каплях осеннего дождя, люди взяли швабры, соскребли говно в подъезде в кастрюли, ведра, миски, что было под рукой, и потихоньку разошлись по квартирам. А вечером, сварив Байденовское говно в кастрюлях и разлив его по бокалам, семьи уселись по диванам перед своими телевизорами, чтобы посмотреть Воскресный вечер с Владимиром Соловьевым.
-- Супрематизм, -- раздался голос в вышине.