>>455

>черкесы с кубани современной

Там ведь рядом Кавказ - старинный центр металлургии.
И он входил в Монгольскую империю, а Северный Кавказ - в Золотую Орду.

Погребение знатного горского воина из селения Верхний Алкун (Чечено-Ингушетия)
// Военное дело древнего и средневекового населения Северной и Центральной Азии, Новосибирск, 1990.

Погребение в каменном ящике находилось на окраине средневеково башенного селения Верхний Алкун в Сунженском районе. Здесь проходила военная и торговая магистраль – “дорога вайнахов”. Неподалеку от Верхнего Алкуна ее перекрывала стена с замком и широкими воротами, у которых до начала 19 в. постоянно дежурила многочисленная стража.
Похоронен мужчина 40-45 лет, ростом около 180 см. Он был убит в бою : череп и кости грудной клетки носят следы смертельных ударов клинкового оружия и стрел.

Инвентарь погребения.

2 серебряные монеты хана Пулада, чеканенные в Хаджи-Тархане, 1407-1410 гг.
Монеты без отверстий.

Железный шлем сфероконической формы, с навершием в виде шарика. Склепан из двух частей с помощью заклепок и горячей ковки. Изнутри прослеживаются остатки плотной (простеганной ?) матерчатой подкладки или подшлемника. Бармицы не было. Высота 21 см, диаметр 22 см. Размеры навершия 32.6 см. Вес 800 г. Шлем несет явные следы механических повреждений.

Кольчуга – была сложена вчетверо. Покрой кольчуги – рубаха с прямыми рукавами. Ширина кольчуги с рукавами 126 см, в талии 60 см, по подолу 62 см. Длина кольчуги 76 см. Вес 6.550 кг. Длина рукава 32 см, ширина 23 см. Ворот квадратный, разрезной, с воротником. Высота воротника 7 см. Ширина горловины 20 см. Разрез ворота сдвинут вправо, без нахлеста, глубина разреза 17 см. спереди и сзади подола расположены разрезы глубиной 15 см. Железные кольца средней величины, округлые в сечении. Половина колец клепаная на гвоздь, половина сварная. Размеры клепаных колец : диаметр 9.5-10.5 мм, толщина 1.6-1.9 мм. У сварных колец диаметр 10-10.5 мм, толщина 1.9-2.2 мм. С обеих сторон кольчуги сохранились следы плотной (простеганной ?) разноцветной ткани – очевидно, кольчуга была обшита тканью. В районе ворота и левого плеча кольчуга пробита или разрублена.

Железные двухчастные наручи. Они шарнирные, застегивались на 2 массивные пряжки с ремешками. Вероятно, первоначально принадлежали к разным гарнитурам : у них разная форма пластинок, которыми крепятся шарниры. По размерам наручи немного отличаются друг от друга. Длина больших выпуклых пластин – 34 и 34.4 см, ширина – соответственно 8.6 и 9.2 см. Толщина 2-2.1 мм. Изнутри сохранились следы подкладки из цветной ткани, возможно стеганной.

Сабля. Деревянная рукоять и ножны не сохранились. В трех местах она была преднамеренно переломана. Клинок железный, однолезвийный, средней кривизны (3.5 см), с елманью. Острие клинка (длиной 20 см) кинжаловидное, обоюдоострое, со слабым гранением. Массивное железное перекрестье – напускное, размерами 10.54 см. При захоронении было сломано, в частности – обломана нижняя горизонтальная часть. Горизонтальные части, имеющие на концах ромбовидные отростки, сильно опущены в сторону клинка. Железный черен рукояти, цельнокованый с клинком, сильно изогнут в сторону лезвия. На нем расположены 2 железные заклепки с крупными шляпками для крепления обкладки рукояти. Общая длина сабли 85 см, длина клинка 77 см, ширина у перекрестья 3.4 см, толщина спинки 0.7 см, вес 780 г.

Боевой нож – однолезвийный, с прямой спинкой и лезвием. Черенок рукояти отделен от клинка четко выраженными уступами, лезвие у острия плавно загибается вверх. Рукоять и ножны не сохранились. Судя по следам на клинке и черенке, они были деревянными. Размеры ножа : общая длина 27 см, длина клинка 21 см, ширина клинка у рукояти 2,3 смЮ толщина спинки 0,6 см.

Колчан с 30 стрелами. Колчан полностью истлел. Имел сегментовидную форму, был изготовлен из черной кожи на деревянном каркасе. В длину был не менее 55 см.
Стрелы располагались наконечниками вниз, в строгом порядке в зависимости от функционального назначения. Древки стрел почти полностью истлели. Их диаметр был 7-9 мм. Сохранился небольшой фрагмент древка диаметром 8 мм с ушком для тетивы (р.2. 2). Глубина ушка 1 см, ширина 0.4 см. На древке есть следы 3-перого оперения, слегка загнутого в сторону. Лопасти оперения наклеивались на древко в 2 см от ушка. В этом месте на стрелу была розовой краской нанесена широкая кольцевая полоса.
Все наконечники стрел железные, черешковые. Из них 11 плоские, 19 – граненые.
То есть, бронебойных наконечников – две трети.

>>528

>Возник вопрос об отношении к пленным в то время. Мол их никто не охранял, платили жалованье

Куда бы они делись из русской глубинки? И да, лагерей для военнопленных в Наполеоновские войны еще не изобрели. Французы поначалу тоже были достаточно гуманны. А вот после Бородино - уже нет:

Тут можно передать слово генералу Филиппу де Сегюру, одному из высших офицеров наполеоновской армии, описавшему события октября 1812 года : «…Наша войсковая колонна, где находился сам император, приблизившись к Гжатску, была удивлена, встретив на дороге тела явно недавно убитых русских. Почти у каждого из них была совершенно одинаково разбита голова и окровавленный мозг был разбрызган тут же. Нам было известно, что перед нами тут шло 2000 русских пленных, которых сопровождали испанцы, португальцы и поляки…

В свите императора старались не проявлять своих чувств, ожидая реакции Наполеона, лишь маркиз де Коленкур вышел из себя и воскликнул: «Что это за бесчеловечная жестокость!? Разве это та цивилизация, которую мы хотели принести в Россию?! Какое же впечатление должно произвести на противника это варварство?».

Наполеон тогда хранил мрачное молчание, но был издан особый приказ, и впоследствии убийства прекратились [Это, по мнению де Сегюра, как мы увидим далее, ошибочному, и, видимо, этот приказ исполнялся только недалеко от размещения генерального штаба французов.]. Наша армия, уже страдавшая от нехватки провианта, ограничивалась тем, что обрекала несчастных пленных умирать от голода за оградами, куда их загоняли на ночь как скот. Без сомнения, это было варварство, но что же было делать?

Произвести обмен пленных? Но русские не только не соглашались на это, но и вообще отказывались от переговоров. [К сожалению, это реальный факт, М.И. Кутузов, прекрасно понимая возможную судьбу русских пленных, отверг предложенную французами и принятую тогда в Европе традицию размена военнопленными даже в ходе военных действий, заявив, что произведёт обмен не раньше, чем только после заключения победного для России мира]. Выпустить пленных на свободу? Они стали бы рассказывать о нашем бедственном положении и, присоединившись к своим, яростно бросились бы за нами. В этой беспощадной войне просто даровать им жизнь было равносильно тому, что принести в жертву себя. Нам приходилось быть жестокими по необходимости…».

Оставим эти страшные слова без комментариев, только отметим, что война 1812 года особо запомнилась современникам (в отличии от предыдущих и даже последовавших русско-французских войн, шедших на территории Европы) невероятным ожесточением и чудовищными зверствами с обеих сторон.

Возвращаясь к описанному самим адъютантом Наполеона I военному преступлению, можно сказать, что как отечественные, так и французские исследователи считают виновниками этого польских солдат. Дело в том, что испанцы и тем более португальцы, хотя и отличаются буйным нравом, но эти народы, мягко говоря, не любили Наполеона, сами будучи завоёванными французской армией. Эти народы в то время отличались в рядах войск «Первой империи» низким боевым духом, и проявляли едва ли не большую заботу и великодушие к противникам французского императора, чем к, казалось бы, своим как бы соратникам из французских полков.

Так, например, известно, что первую свою потерю «Великая армия» понесла прямо перед форсированием Немана – испанский солдат из полка Жозефа Наполеона (на тот момент старший брат французского императора считался королём Испании Хосе I) зарезал ножом в драке французского пехотинца, в результате чего у всех солдат этого полка были отобраны личные ножи, а тесаки и штыки переданы на ответственное хранение офицерам с указанием выдавать их солдатам только перед боем.

В то же время поляки (в отличии от испанцев) вступали в ряды наполеоновских войск не по принуждению или за деньги, а почти исключительно «по зову сердца»; они отметились ещё в составе французской республиканской армии в 1790-е годы, а потом стали едва ли не самым боеспособным нефранцузским военным континентом в армии «Первой империи». Задолго до 1812 года польские солдаты часто сопровождали главные силы Наполеона и прославились не только высокой боеспособностью, но и выдающейся жестокостью по отношению к противнику (например, в той же войне против Испании и её последовавшей французской оккупации, заслужив от местного населения говорящее прозвище «адские пиконосцы»).

Однако особо ожесточённо поляки в составе наполеоновской армии сражались против русских войск – что на полях Европы, что в 1812 году в ходе вторжения в Россию. Также можно привести факт, что когда французская армия вступила осенью 1812 года в Москву, то польские солдаты 5 корпуса маршала Юзефа Понятовского устремились в Кремль и, стремясь уничтожить следы своего предыдущего поражения, забрали оттуда в первую очередь все трофеи, взятые народной русской армией князя Д. Пожарского и купца К. Минина при капитуляции польско-литовских интервентов в 1612 году. Т.е. именно поляки были, возможно, единственным народом из участвовавших в нашествии «двунадесяти языков», воспринимавшим наполеоновское вторжение в Россию в 1812 году как некую «личную войну мести», тогда как для всех иных нефранцузских контингентов это была «чужая война».

И практически в каждом сражении наполеоновских войн взаимное ожесточение между русскими и поляками было таким, что пленных обе стороны иногда просто не брали.