Появлением хоррора мы обязаны сербскому крестьянину

До Первой мировой войны само понятия ужаса было связано лишь с физическим отвращением к чему-то мерзкому. Неприятие и брезгливость, а не парализующий страх. Только после того, как Европа увидела крах образа упокоения мертвеца, в сознании людей произошли массовые перемены. Смерть больше не ассоциировалась с мирно увядающим в окружении родных стариком. Теперь это были разорванные на части тела. Сошедшие с ума ветераны. И парад похоронных писем, которые ежедневно отправлялись в тыл десятками тысяч.

Одним из первых фильмов жанра хоррор стал Носферату 1922 года. Фридрих Мурнау, режиссер ленты, еще до ее выхода заявляет, что это фильм не о монстре. «Вселенский вампир» выпил кровь Европы и сыграл над ее трупом симфонию ужаса — немецкий ветеран создал кино не о нежити. Он вскрыл страх миллионов перед отгремевшей войной.

Интересна история создания киноленты. Альбин Грау, будущий продюссер и режиссер-постановщик фильма, служивший в армии Австро-Венгрии, стоял со своим полком в Сербии. И однажды крестьянин, живший неподалеку от позиций, пожаловался ему на участившиеся в деревне случаи вампиризма. Кто-то по ночам выпивал кровь скота, оставляя на утро лишь бездыханные трупы. Фольклор Балкан навсегда закрепился в памяти Грау. Позднее он применит этот образ именно при создании Носферату (переводится с румынского, как «невыносимый», «жуткий», «отвратительный»).

Что же мы видим в немецкой ленте? Граф Орлок, неестественно высокий, внешне напоминающий горгулью или крысу, живет в пустом замке. Он спит в гробу, чем стирает грань между жизнью и смертью — священную грань, которая была непреодолимой в сознании довоенного европейца. По ряду сюжетных перипетий, он отправляется в немецкий Висборг. Оказываясь на деле не человеком, а потусторонним Носферату, он попадает на корабль и сводит в море с ума весь экипаж. Среди команды начинается эпидемия чумы, и моряки гибнут один за одним. Последним умирает рулевой. Теперь лишь Носферату, черная птица Смерти, безраздельно владеет судном. Его тлетворное дыхание наполняет паруса. А впереди, предупреждая его появление, несется чума. Город Висборг погружается в бездну страданий — по улицам один за одним несут черные закрытые гробы. На оглушительно тихих улицах идет мрачный парад мертвецов. Вампир истязает души людей, еще даже не прибыв в город.

Все эти проявления монстра — не набор абилок и спецспособностей на манер Мстителей. Практически безграничная сила Носферату — и есть тот ужас Европы перед масштабом трагедии войны. Парад мертвецов отсылает к миллионам молодых, не вернувшимся домой. Сам образ вампира, неестественно сильного и чуждого всему человеческому (в отличие от последующих Дракул) воплощает в себе новую реальность, где честь и доблесть оказались перемолоты артиллерийским и пулеметным огнем. Их раздавили и вмешали в грязь гусеницы тяжелых танков.

Потом шок пройдет. Носферату перестанет являться в кошмарах посмотревших фильм европейцев. Симфония ужаса, оглушившая весь мир, перестанет быть такой жуткой. Образ являющегося во снах монстра станет частью массовой культуры — привет Кошмару на улице Вязов, бесконечным Дракулам, Франкенштейну (хотя в книге фокус был на Боге и его создании), Сайлент Хиллу и прочим столпам жанра. Мы привыкнем к тому, что изувеченные трупы и внутренности, намотанные на колючую проволоку, лишь часть нашей реальности. Но во всей этой безрадостной истории возникновения у человечества нового направления в искусстве есть всего один забавный момент.

Все, что создано в жанре «хоррор», обязано своим появлением одному сербскому крестьянину, решившему пожаловаться австро-венгерским солдатам.