Long live Clint Eastwood! Movie # 43.
Птица (1988)

Птица – байопик Иствуда о Чарли Паркере. Идёт два тридцать. Паркера играет хороший актёр с печальным лицом – Форест Уитакер, у него есть удивительное свойство, он везде одинаковый, но везде уместен, тут тоже с ролью кажется, справился. Почему кажется, потому что Паркер не мой герой, я делал несколько попыток хоть немного углубиться в безграничный в мир джаза, и единственные две фигуры, которые привлекли моё внимание – это Чет Бейкер и Майлз Девис. Оба, кстати, как и Паркер героиновые наркоманы. И здесь кроится главная проблема такого рода фильмов.

Да, жизнь человека представляет из себя готовый сценарий, да, каждый человек уникален и интересен, я готов подписаться под всеми принципами гуманизма, но на деле, биографический фильм о популярном рок/поп/джаз/рэп или каком угодно другом музыканте, как правило, представляет из себя самое банальное зрелище, выполненное по одному и тому же шаблону. Бедный паренёк, сызмальства был влюблён в музыку, в него никто не верил, он жил впроголодь, но удача улыбнулась, он стал знаменит и богат, а тут наркотики и бабы, все разрушилось, он боролся, но… Пару лет назад я прочитал восемьсот страничную автобиографию Кита Ричардса, которую хвалили все вокруг. И хоть я один из самых истовых поклонников группы Роллинг Стоунз в мире, книга-то скучная, всё тот же шаблон. Может, влияет возраст, Паркер умер в 34, мне уже больше, когда мне было 20 то было интерсно читать про все эти пьянки, вечеринки и наркотики, сейчас всё это уже не привлекает. и в ширянии наркотой я уже не способен увидеть ничего хоть сколько-нибудь романтического.

В фильме много музыки, это здорово, так и должно быть. Второстепенные персонажи все удались, характерные, и хорошо раскрывают героя. Получилось всё очень гладко, а я бы хотел, чтобы фильм где-нибудь треснул, дал бы яркую эмоцию, но не даёт, увы. Предположу, что Иствуд много вложил в этот фильм, ему наверное казалось, что он что-то важное делает, а на деле это просто очередное кино про очередного музыканта. И нет, хоть фильм я оцениваю как неплохой, но как поползли финальные титры, у меня не потянулась рука включить какую-нибудь запись Чарли Паркера.

6/10.

Отверженные. 1982 год.
Жан Вальжан. В качестве каторжника похож на Вальжана Габена, закрытый, непроницаемый, отстраненный. Но в качестве мэра и позднее, стал более деликатным Вальжаном, что наиболее ярко проявляется когда он учил Козетту письму. В конце покинул Козетту и Мариуса, умер на улице, поэтично закольцевав начало и конец фильма.
Жавер. Ооочень неплох. Холодный взгляд смотрящий сквозь людей внушает. И именно этот взгляд особенно подчеркивает непонимание Жавера, почему Вальжан не убил его когда была возможность. Как инспектор сразу пошел к мэру с предложениями уменьшить камеры вдвое, дескать они очень просторные, и даже перед тем как сигануть в реку, писал в книжечке как следует поступать с арестантами ответственному лицу. Сыграл его папаша школьника из Игрушки с Ришаром.
Фантина. Чрезвычайно страдает ради дочери. Подвергалась остракизму на фабрике, унижениям как проститутка, все достаточно подробно и художественно, заставляет проникнуться ее несчастной судьбой.
Козетта. Хотя и самая обычная Козетта, но вместе с тем располагающая к себе, диалогов у нее мало, но ее присутствие в кадре как-то даже делает все спокойнее и надежнее.
Семейство Тенардье. Хоть и заявляется что держат трактир, оный больше похож на хлев. И в нем живут животные, да. Сам Тенардье естественен в своей среде обитания. Он рассказывает печальные истории о своей несчастной жизни и как непросто выживать, и его печальным глазам веришь. И как только поверил, он превращается даже не в мелкий криминальный элемент, а в самого настоящего бандита, безжалостного в достижении своих целей. Когда он пытался с бандой напасть на Вальжана, отчаянность и вместе с тем твердость добыть у того деньги создает уверенность что он не остановится ни перед чем, будет пытать.
Эпонина. Ее симпатия к Мариусу перешла в осознанную любовь лишь на пороге смерти, что делает ее трагичным персонажем вызывающем большее сочувствие. У нее было достаточно экранного времени, чтобы раскрыть как нищенское бытие сделало ее колючей. Но вместе с тем колючки эти размягчились, от появления Мариуса в ее жизни. Не очень образованная, но искренняя, делает ее той гопотелкой с который хотел бы замутить анон.
Гаврош. Нахальный как обезьяна, распевал песни про Вальтера и Руссо.
Дедушка Мариуса. Опять за резкими речами не видно его заботы о внуке. Запомнился только тем что решил поиграть в 18 век. Сам в парике, и лакеи в ливреях, париках, чулках и кюлотах. Сцена ужина со сменой блюд прекрасна.
Художественно фильм хорош, и особенно подчеркивает разницу между богатеями, и основной массой населения. Помещения грязные, обтертые, обшарпанные, обхарканные, грязные, пыльные, гнилые, стены коричневые, штукатурка гнилая, в дырках и обваливается, балки домов черные и гнилые, по углам навалена какая-то рухлядь. И живут в таких домах грязные люди с сальными патлами, одетые в гнилую рвань, дрянь и рогожи. Даже бедные скубенты одеты гораздо приличнее обычных горожан. Часто действие происходит под дождем, и вся эта сырость, напитывающая одежду и стекающая струями с шапок, еще сильнее подчеркивает убогость жизни людей.
Показан труд на фабрике Вальжана, где люди сидя за столиками трут и стучат, втирая краску в бусы или что-то вроде того. Это подчеркивает внимательность к мелочам и деталям которую проявили создатели фильма.
В комнате Мариуса висит протрет Наполеона, что делает хорошо читавшим роман.
В отличии от английской адаптации где каторжники были мерлинами, здесь заключенные обриты и побриты.
Штурм баррикады сделан, ммм художественно. Без криков, и шума стрельбы, под хоровое пение и в легком замедлении. Хотя здесь все равно есть пара через-чур картинных смертей и сцена странного фехтования где солдат получив раза три саблей в живот все равно продолжал махать саблей как ни в чем не бывало.
Париж показан через тесноту улочек, которые становятся еще теснее от людей идущих или просто стоящих у стен и высоту домов. В какой-то момент опускается туман и город становится почти клаустрофобным.
Фильм идет три часа и все они были интересными, хоть я уже смотрю не первую экранизацию романа.

Вот в СССР было, среди всех других, два типа фильмов, в одних была своя, местная эстетика, но американский постановочный стержень, а в других попытка воссоздания чужой эстетики, но своя кондовая режиссура. Вот "Последняя осень" это пример первого, а "Идеальное Преступление" второго. Видна запоздалая попытка впихнуть советскую социальную фантастику в одну бочку и с социально-политическим триллером, и с бодрым боевичком с кровавыми драчками, погонями и прочими прелестями западного мира. Вышло слабо, но честно, вполне себе смотрибельно, в самом классическом смысле слова маркера. Перестройка разума, морально сомнительные, но очень неслабо разъясняемые попытки сделать хорошо через нехорошо, продажные копы, здоровенный гигачэд Сабулис, невероятно жестокое даже по перестроечным меркам избиение Стеклова, парочка придурков на подсосе у главзлодея из самых бишнейших их бишнейших бишек, суд посредством тупого компьютера, который обмануть как раз плюнуть, ну и так далее и тому подобное. По меркам жанрового кино можно глянуть, хотя бы даже посмотреть как роскошно выглядит 35-летняя Проклова одетая по европейским модам, но зачем? Уж слишком велик разрыв между режиссурой и режиссируемым, ставлю что по меркам прибалтийского Запада это заштатный середняк.

Вот видел ещё Канун Луцик и Саморядова, а что тут сказать, это выжимка всей идеи авторов за полчаса, русские поднимаются из глубин, уверенно бороздят мир, вооружаются, смыкают ряды, прощупывают почву перед грядущей жутью, жуть даже уже начинает кусать за бока, русские же стоят могуче и готовы ко всему. Нет, ребят, несмотря на всё моё уважение к Окраине и сабжу заодно все мы знаем, что это были маняфантазии. Нет никаких таких русских, никто не соберётся к колонной грузовиков, никто не пойдёт в Кремль. Все самые сильные присоединились к Жути, а кто послабее сидит и не отсвечивает. Сказочные герои. Вот всё-таки, пойду против всех критиков, даже против Быкова пойду, режиссёры, якобы испоганившие сценарии этих двух творцов, во всём были правы, ломая. Они ломали ошибочные идеи. Возможно в оригинальных работах Луцика и Саморядова даже и нет ничего настолько сильного. как сцена, где герой Стеклова в Савое на заснеженной горе говорит с Турды Меркасимовичем, "не нравится мне твоё имя, я буду звать ТЕБЯ Хамид-воин", и особенно про кожу, набитую бараньим дерьмом. Вот где сила, вот где надлом. А до Кремля, я напоминаю, никто так и не дошёл.