Гипотетический репортаж из будущего

Я провел две недели в России, охваченной ужасом, пылающей и дымящейся. По длинным дорогам плетутся русские. Эти дороги завалены мебелью, электроникой, одеждой. Горят города. В опустевшие городские администрации заходят одичавшие собаки. Ветер треплет клочья триколоров. Мы могли бы сказать: каждому свой черед; но мы выше злорадства. Другое чувство нас вдохновляет: мы видим торжество справедливости. Говоря о возмездии, многие думали только о параграфах грядущего договора. Не знаю, каким будет вердикт дипломатов. Бесспорно, рашистское мракобесие найдет своих защитников — ревнителей «равновесия», равновесия между Востоком и Западом. Но каким бы ни представлялся нам будущий мир, одно ясно: возмездие уже началось, Россия узнала, что такое война. И кто знает, может быть, русским запомнятся эти недели и месяцы войны на русской земле куда больше, чем все обязательства мирных соглашений?
Несколько дней шли в Воронеже уличные бои. А когда бои кончились, я увидел достаточно живописную очередь: русские стояли у ворот СИЗО — длинный хвост. Никто их туда не гнал. Но СИЗО представлялась этим «лишнехромосомным» наиболее спокойным и даже уютным местом…
Они отчаянно сопротивляются, они стреляют из каждого дома, они выглядят непримиримыми. Но вот убит офицер или кончились боеприпасы, и «непримиримый» сразу вытягивается в струнку, козыряет нашим пехотинцам, даже машинам, и начинает доказывать свою непричастность к завоеванию Украины. Не только обычные ваньки — Гоблин-Пучков и тот меняется на глазах. Сначала он по инерции твердит: «Россия непобедима», а потом — будто завод кончился — добавляет другим голосом: «Разве я рашист? Я женат на кореянке…»
Население пытается убежать. Тысячи и тысячи легковушек движутся на восток. Чего только нет в этих машинах — чемоданы, матрасы, мебель из Икеи, ноутбуки, планшеты и (под постельным бельем) автоматы Калашникова, партбилеты, выданные “Единой Россией”. Но вот ВСУ перерезали дороги. Брошены не только табуретки из Икеи, а даже планшеты. Валяются десятки тысяч матрасов; вата всех эпох от Брежнева до Путина застилает Воронежскую и Белгородскую области. Что касается русских, то, застигнутые нами, они пытаются освободиться не только от партбилетов “Единой России”, но и от своего прошлого: «Я лакец… У меня нерусская кровь… Моя мать украинка… Я полубелорус-полулитовец…» Они поспешно снимают шапки. Наташки заискивающе и блудливо смотрят на проходящих бойцов, как будто и не дочери русского среднего класса, а туристки в Турции или Египте. Русские знают наизусть все приказы наших комендантов; богомольно они повторяют: «Это приказ господина, украинского коменданта!» Я видел много лесополос, они пусты… Русские, которые еще недавно неслись на запад и клялись убивать украинцев, рьяно шагают на восток и низко кланяются ВСУ. Чем дальше мы продвигаемся на восток, тем больше встречаем русского населения: бежать некуда. В Рязанской области я видел жителей западных областей. Их много: сотни тысяч. Они доносят друг на друга: «Вот учительница — активистка “Единой России”… Иванов был добровольцем на Донбассе в 2014 году … полицейский Петров задерживал пикетчиков против войны… зам. Главы поселка получила благодарность от самого губернатора…» Все пытаются доказать свою невиновность. Один принес справку: одиннадцать лет тому назад полицейские продержали его месяц в СИЗО. Другой представил листовки против войны, которые он расклеивал в марте 2022 года. Третий где-то раскопал билет партии “Яблоко” от 1997 года. Вот русская баба в мини-юбке взбирается на фасад администрации, чтобы снять герб со двуглавым орлом. Никто ей не приказал этого делать, она вспотела и рада — ей кажется, что она реабилитирована перед историей. Не вздумайте только спрашивать, что она делала во время разрушения Мариуполя … Почтенный врач говорит: «Разве я мог быть рашистом? Ведь я врач, то есть гуманист, а рашисты — это звери». Протоирей городского храма, потирая руками, лепечет: «Православная церковь была против войны, конечно, вслух я её осуждать не мог, но я осуждал её про себя. А вот в мичети…» Но мулла в свою очередь клянется: «Мы тоже осуждали агрессию против Украины…» Инженер в Липецке рапортует: «Как человек прогрессивных взглядов, я против Путина» — и, хитро улыбаясь, добавляет: «Могу работать на украинцев». Рабочий твердит: «Кто меня причислит к рашистам? Мой отец был настоящим демократом. Я сам однажды голосовал за Союз Правых Сил. Конечно, я не мог открыто протестовать против режима, потому что это было запрещено. Но теперь я согласен выступить даже против Путина…»
Ни одному из них нельзя верить. Сейчас они кажутся овцами, но они были волками, ими и остались. Они выкидывают автоматы и штык-ножи; но кто знает, что будет через месяц? Русский не умеет бороться по собственной инициативе, он ждет приказа. Среди растерянных, испуганных толп имеются люди, которым поручена организация диверсий и террора. Сейчас они притаились: слишком велик страх их соотечественников; нужно отдышаться. А если им дадут отдышаться, если не приберут их к рукам, не просмотрят, не просветят каждого, вскоре самые покорные, те, что кричат «Слава Украине!» и топчут портреты Путина, снова начнут бредить «великой Россией» и, повинуясь своим офицерам, возьмутся за автоматы, за гранаты, за СВУ. Ведь ни в одном из русских я не нашел истинного раскаяния: страх и притворство.
Если можно кого-нибудь пожалеть на русских дорогах, то только крохотных, ничего не понимающих детей, да брошенных собак и кошек; только эти непричастны к злодеяниям. Честь и слава украинскому солдату, который не верит в коллективную ответственность, для которого грудной младенец — это грудной младенец! Мы не воюем с детьми и старухами — мы не рашисты; и в Россию мы пришли не для того, чтобы отвести душу, а чтобы уничтожить даже память о государстве-упыре.

Аркадий Бабченко, Киев - Рязань, август 2022г.

Максимилиан Волошин

Россия

(1915 г.)

Враждующих скорбный гений
Братским вяжет узлом,
И зло в тесноте сражений
Побеждается горшим злом.

Взвивается стяг победный...
Что в том, Россия, тебе?
Пребудь смиренной и бедной
Верной своей судьбе.

Люблю тебя побежденной,
Поруганной и в пыли,
Таинственно осветленной
Всей красотой земли.

Люблю тебя в лике рабьем,
Когда в тишине полей
Причитаешь голосом бабьим
Над трупами сыновей.

Как сердце никнет и блещет,
Когда, связав по ногам,
Наотмашь хозяин хлещет
Тебя по кротким глазам.

Сильна ты нездешней мерой,
Нездешней страстью чиста,
Неутоленной верой
Твои запеклись уста.

Дай слов за тебя молиться,
Понять твое бытие,
Твоей тоске причаститься,
Сгореть во имя твое.

11 августа 1915
Биарриц