Вчера отыграл Трибунал, круто. Последний раз когда был в Морнхолде, все-таки выяснил, кто покушался на персонажа. Разошлись с Тьениусом после пары поручений для короля, я оставил в храме Морнхолда своего шпиона-наемника (одел его в костяную броню, как будто это паломник пришел). Снова прибыл, когда Морнхолдское начальство вызвало на ковер. К богине не пустили, а морнхолдские жрецы на хую вертели моего гг, поэтому попутно сливал Хелсету инфу, чтобы иметь хоть какого-то союзника, если что-то пойдет не так. Вилял жопой между ними весь сюжет, с одной стороны король-гнида, который персонажа уже предал, с другой - вагиня ебанулась. Опасения насчет ее неадекватности подтвердились, когда она заставила гг напустить бурю на Морнхолд, потому что сама не может, силенок без сердца - нини, но амбиций все еще дохуя. Решил, что король - это меньшее зло в этой ситуации.

Встретил пророка конца времен, довольно умиротворенного мужика. Он вещал, что даэдра нам не друзья и не наши предки, и скоро орды демонов вылезут из Обливиона чтобы очистить землю и разрушить цивилизацию. На секунду гг стало страшно, ведь он питается стадом смертных, скрываясь за маской героя, а конец света в его планы как-то не входил. Очень уж убедительно говорил пророк, но персонаж на своем пути встречал адептов самых разных богов и убеждений, поэтому в итоге не поверил и пошел по своим делам в «Крылатый гуар». Эльф, которого обидел местный пьяница, поклялся зубами Бала, что расправится с ним. Собственно, зубы Бала и предстали перед молящим о расплате босмером.

Когда закончил дело в Заводном городе, персонаж охуел с того что теперь ему никто не верит - как будто его подвига и не было. Воспринимает это как знак того, что он что-то сделал не так. Возможно, что он уже сыграл свою роль в пророчестве и теперь богам он больше не нужен, как будто мироздание постепенно забывает его. Походу теперь буду отыгрывать городского сумасшедшего, который ходит по улицам и говорит «А вот знаете, я патриархом был, я Альмалексию убил». На очереди эпилог в квесте Doors of Oblivion, после прочтения одноименной книги, персонаж обращается за помощью к Дивайту, он дает наводку на врата в Обливион, чтобы персонаж встретился с Азурой и получил ответы. Но Дивайт наебывает, все идет не по плану, персонаж оказывается в рандомном месте и теперь вынужден искать выход, блуждая по владениям принцев даэдра.

>>17037

>Зависит от клана?

Вот, кстати, на этом можно выстроить теорию, что Серана на самом деле девственница.
Только этих симпов нам здесь не хватало, ага.
Следи за руками:
Вампиризм в ESO происходит от Лами. Так? Метод обращения Лами нам известен.
Ещё нам известен классический метод обращения, когда Молагу Балу приносят в жертву невинных девушек.

Первое порождает вопрос: У нас есть две Дочери Холодной Гавани. Они обе обращают героя напрямую, но передают разный вампиризм. Почему?
Второе тоже порождает вопрос: Если в жертву Балу приносят невинных девушек, то каким боком в этот список затесалась Валерика, которая на тот момент уже мать?

Окей, ещё мы знаем, что Молаг Бал ебёт прародительниц вампирских кланов, так называемых Матрон. Лами - Кровавая Матрона, но она не единственная - есть и другие.
Ни Серана, ни Валерика не являются прародительницами клана Волкихар. Его первый и бессменный лидер - Харкон. Возможно, он и прародитель, что тоже порождает вопросы. Именно он предлагает свой дар Довакину пир встрече.

С другой стороны, у нас есть ритуал обращения дракона Бозиккодструна из книги "Сведения о даэдра: титаны". Бал пожелал получить себе дракона, но не смог подчинить его душу и потому в ярости объел всю плоть с его костей. Когда от дракона остался только скелет, он приказал воскресить его, перестроить и закинуть в плазму Лазурного Провала, где дракон сформировал новую плоть из материи Обливиона и стал первым даэдрическим титаном.
Этого титана ещё называют Сыном Молага Бала.

Дочь Холодной Гавани, Дочь Молага Бала - почему бы и нет? Даэдра создал свой план из себя, поглотил смертное существо (буквально, как дракона, или метафорически - перенеся на свой план) и затем родил его заново, наделив частью себя, сделав Сыном (как дракона) или Дочерью.

Алсо, ещё можно добавить сюда обоснуй, почему у Сераны и Валерики нет трансформации. Они не просто отказываются её использовать, а банально не имеют, потому что Харкон не был перерождён и, заметь, Сыном Молага Бала или Сыном Холодной Гавани его никто не называет!
Харкону нужно каждый раз ломать свою человеческую природу, чтобы использовать свой дар в полную силу. Да, он сильнее Валерики и Сераны, даже вместе взятых, но он не может использовать всю свою силу в человеческой форме.

Валерика и Серана же прошли полноценное перерождение, потому они всегда используют полную силу вампиризма. Всегда находятся в своей вампирской форме.
Серана намного сильнее обычного вампира (в катсцене она легко поднимает Виртура, а мужик он не маленький). Это гораздо больше простого бонуса к стату силы, который не сделал бы обычную девушку настолько сильной.
Её вампиризм гораздо сильнее, чем у Харкона. Почему? Объясняю. Когда Харкон обращает Довакина, тот ещё некоторое время "болеет". Обычно человек, укушенный вампиром, болеет три дня и потом обращается. В случае с Харконом, организм боролся с болезнью несколько минут или около того. Укус же Сераны буквально ломает Довакина сразу, мгновенно. Без каких-либо шансов тела оказать сопротивление.

Такие вот занятные наблюдения. Но, в принципе, их легко списать на домыслы и маняфантазии и объяснить всё так, как этот анон:
>>17057
Простое объяснение, скорее всего, будет более верным.

Запертый в Обливионе
Шиив, каноник Вварденфелла

Я не думаю, что эти записи когда-нибудь прочтут, но решил записать их для себя, чтобы убедиться, что я все еще не утратил рассудок. Тем не менее, информация здесь сколько-нибудь будет полезна всякому, кто также потерялся в водах Обливиона.

Определенные обстоятельства вынудили меня покинуть Вварденфелл в поисках ответов на мои вопросы. Так же, как в свое время Мориан Зенас, я обратился за помощью к могущественному волшебнику Дивайт Фиру в поисках способа попасть в Обливион, надеясь встретиться с госпожой Азурой. Фир отметил место в океане Падомая, где барьер между планами наиболее тонок, и дал кулон, в котором и скрывался проход в другой мир. Вскоре я прибыл в Ллотанис, где экипаж «Пионера» собирался плыть на восток, и когда мы прибыли в нужное место, я использовал чары проклятого амулета. Ритуал сработал неверно - либо мы ошиблись, либо изначально не предполагалось, что врата перенесут меня в план Азуры. Так или иначе, я попал к Клавикусу Вайлу, судьба остального экипажа мне неизвестна.

Я оказался заперт - канал амулета работал только в одну сторону, все попытки использовать божественное вмешательство или возврат не помогли. Передо мной предстал Вайл в его мрачной радости от того, что очередная душа попала к нему на истязание. Я развлекал Бога Обмана, потому что не видел другого выхода, но в итоге он отпустил меня и даже дал мне ключ для пути в наш мир. Слишком просто, подумал я, ведь никогда еще Вайл не делал что-либо без коварных подвохов. Но мое упрямство заставило меня идти дальше в надежде добраться до плана Госпожи Азуры, как это сделал Зенас - это решение было чудовищной ошибкой, как я выяснил позже. Обитателям Нирна - даже могущественным колдунам, коим я и являюсь по меркам своего мира - не следует легкомысленно относиться к Обливиону, здесь работают другие законы, магия даэдра в нашем мире - лишь отголосок по сравнению с тем, на что она способна в местах ее источника.

Исследуя план Вайла, я обнаружил множество незнакомых мне растений неясных мне свойств, так как я никогда не был силен в алхимии. Здесь была даже своя кухня, но местные блюда я также не распробовал, так как еда и определенные напитки давно уже меня не питают, а специального меню для тех, кто проклят вечной жаждой, я не нашел. Здесь живут смертные - или их души, но я думаю, что разница минимальна, и если душа после смерти попадает в Обливион, то возможно она заново материализуется, обретая физическую форму в этом мире. Сомнительный, как мне кажется, вариант бессмертия, если ты живешь вечной жизнью на побегушках у хозяев и не властен над своей реальностью. Большинство обитателей плана - даэдра, знакомые мне дреморы и другие виды, ранее мной не встречаемые: скаафины - низкорослые рогатые эльфы, дренги - гуманоиды с клешнями на спине, возможно родственники дреугов, морфоиды - похожи на скампов, но значительно опаснее. Сам план представляет собой довольно мирное место, я решил обосноваться в близ лежащем городке - Капризе, как его прозвали жители. Там же я оказался отрезан от пути назад, по роковой случайности оставив в убежище ключ от врат. Войти обратно в дом у меня не получилось, и тогда я осознал коварство Повелителя Обмана и его последователей.

В поисках выхода я наткнулся на множественные червоточины, ведущие в другие миры, грань между планами Обливиона довольно хрупкая. Через черную книгу в библиотеке Вайла я вошел в реальность Владыки Знаний - бескрайнее болото с библиотеками и их стражами. Здесь же я нашел и самого Зенаса, уже потерявшего рассудок в погоне от одной книги к другой, и ничего полезного от пионера я к сожалению не узнал. План населяют алчущие до знаний, представители знакомых и незнакомых мне рас - я встретил слоадов, повелителей жалкой низшей нежити. Я почти уверен, что тоже мог бы отыскать здесь ответы на свои вопросы, так же как и уверен в том, что мир Моры в итоге тоже поглотил бы меня. Херма Мора нашел меня - а он тот, кто всегда наблюдает - и предложил заключить новый пакт, но в этот раз я уберегся, не надеясь перехитрить Лорда Знаний.

Перед моим взором предстала Туманная Роща, место, где праздник не прекращается, и льются бесконечные услады. Однако на другом конце лес превращался в более опасное место, где даэдра охотятся на попавших сюда смертных. Самые разные способы совместного наслаждения воплощены в этом мире, здесь и хозяин и раб одинаково довольны своей участью. В этом месте я почувствовал себя словно вновь живым, однако постепенно это чувство начало переходить в забытие, хорошо знакомое мне с молодых лет. Когда-то будучи рабом у данмеров я старался забыться с помощью сахара, так как мне претило существование на самом низу иерархии власти с другими слабейшими. Я собрал волю, чтобы прогнать воспоминание и передо мной возник красный упитанный демон с противной ухмылкой на лице. Оказать услугу Сангвину я был не в силах, ибо требовал услужения ему в нашем мире, а посему меня снова унесло прочь.

Я оказался в прихожей, передо мной сидел бретон - хотелось бы верить, что это бретон, - который с безразличным видом представил мне царство бога безумия. Мое зрение словно раздвоилось, с одной стороны я видел красочный лес, с другой - тусклое болото. Местные твари здесь не опасны за исключением отродьев из плоти и костей, а проход к Шеггорату охраняет страж-атронах из плоти всевозможных существ. Проведя много лет в храме - или немного, сложно вести отсчет в этом месте, - я вник в учения о Доме Забот, что помогли мне познать школу колдовства и в дальнейшем спасли меня от трясины Обливиона. Согласно учению, Шеггорат - один из его столпов, Владыка Безумия и Обмана, который пожелал выколоть мне глаза во время приветствия. Впрочем, он передумал и разыграл другую «шутку» - решил отправить вампира к его отцу, видимо в надежде, что он лично исполнит предложенное. Пожалуй, меньше всего я хотел бы коротать вечность в Царстве Безумия, постепенно теряя разум и превращаясь в шута.

К тому моменту, как я попал в Холодную Гавань, жажда снова захлестнула меня. И вошел туда я не как слуга, но как господин, указывающий булавой подданным этого плана на их нижнее место. В вечной тьме меня окружали руины и холодные скалы, обломки огромных якорей и шахты, в чьих недрах трудились рабы и бездушные, проклятые на вечное повторение цикла жизни и смерти. Здесь я дал волю своей ярости и жажде, словно меня изнутри терзал зверь, которому было все мало и мало. Мое безумие остыло, когда я угодил в ловушку перед Балом, намертво скрутившись в морозном капкане, и я подумал, что здесь меня настигнет окончательная смерть. Чудом я пережил казалось бы бесконечное горение, у меня едва осталось сил, чтобы сдвинуться и подойти к Владыке Насилия. Эхо одновременно ярости и безразличия пронзило мой разум, Молаг Бал остался безучастен к моим мольбам, пока сидел на своем троне, облизывая свои старые раны. Его извечная обида на Меридию расплывчато унесла меня дальше, в Цветные Комнаты. Я так и не понял, чего желает Господин, зато мое изнуренное тело и разум давали о себе знать чувством некоего разочарования от всего пути, который я проделал, безнадежно пытаясь разобраться в своей судьбе и еще глубже погрязнув в водах Обливиона.

Сейчас я пишу это в руинах айлейдов, где у меня выдалась небольшая передышка. Меня мучит голод, кровь даэдра кружит голову, а смертных уже не хватает, чтобы утолить его. Я не знаю, сколько еще протяну и смогу ли выбраться обратно домой, равно как и увидит ли мое предостережение путник, случайно забредший в это место. Это мое предостережение об опасностях и коварствах даэдра, с которыми нам не следует тягаться ни в хитрости, ни в силе.

Ух ебать, нормально так написал, но наверное никто читать не будет

Натужный лязг колес телеги спотыкающихся о промерзшие булыжники узкого ущелья в Джерольских горах прерывался криками воронья разлетающегося от длинной вереницы имперсокого конвоя. Сизый туман окутывающий тяжелые ветви елей растущих вдоль дороги как бы раступался перед телегой и убегал вглубь темноты скайримского леса.

Жоанна Рабле проснулась от боли в окоченевших от раннего утреннего мороза суставах и попыталась пошевелить связанными грубым кожанным ремнем затекшими во время ночного беспамятства руками. Ремень прочно въелся в кожу и не поддавался капле сил оставшихся у изможденной молодой бретонки, а каждая попытка приложить усилия, чтобы немного освобоится от пут, причиняла ей еще большую боль. Слегка прикрытые ветхой тюремной туникой ноги казалось оцепенили от колючего холодного сквозняка пронизывающего южные склоны скайримских гор и сначала Жоанне показалось что она не чувствует свои ноги. Она попыталась пошевелить пальцами ног, но промокшие и обледеневшие на морозе обмотки впились как острые лезвия в ступни.

В детстве Жоанна умела вызывать очень слабое огненное заклинание из рук, чем отпугивала от себя чумазых мальчишек в небольшой деревушке близ Вэйреста в Хай Роке, где Жоанна родилась 19 лет назад, когда они толпой гоняли ее вдоль границы древнего темного леса и кричали вслед "Ведьмина дочь, ведьмина дочь, наколдуй мне мешок золота!". Бабушка Жоанны после того как мать Жоанны умерла от чумы, чем заразилась, когда как знахарка облегчала страдания свозимых из ближних деревень больных, а об отце Жоанна никогда ничего не знала, взяла оставшуюся без родителей девочку на воспитание. Бабушка строго запретила ей пользоваться заклинаниями и в основном учила варить лечебные отвары в надежде что девочка проживет жизнь как и она, собирая травы и коренья рядом с темным лесом и зарабатывая на жизнь аптекарским трудом.

Бретонка попыталась выпустить немного огненного тепла из рук, чтобы обогреть ладони, но силы после нескольких дней заточения в имперской темнице настолько покинули ее, что никакие магические трюки, которыми она слабо владела, больше не удавались. Единственное заклинание, которое всегда давалось ей легко это призывать слабого призрачного волченка. Сидя в темнице в пограничной заставе она вызывала своего волчка, но от него не было никагого тепла, а только несло мертвым потусторонним холодом, когда он пытался ласково уткнуться своим носом в колени Жоанны и ей становилось еще холоднее и более одиноко.

Бретонка подняла голову чтобы оглядется вокруг перекатывающейся по камням вниз по склону телеги. Рядом с собой она обнаружила трех связанных нордов. Двое из них были в военном обмундировании, а один походил одеждой больше на крестьянина чем на воина.

- Эй ты! Ты кажется окончательно проснулась? - прогромыхал басом здоровенный молодой норд, сидящий в телеге слева напротив Жоанны. Норд был раза в потора выше и шире маленькой бретонки. Казалось он был не очень растроен своим положением узника, а скорее озадачен. За броней норда заиграли могучие мускулы, когда он немного склонился к Жоанне и с ухмылкой добавил. - Надо же тебе было налететь прямо на имперскую засаду. Они и нас поймали, и ворюгу этого.

Тяжелые серые облака в пасмурном скайримском небе сгустились над Хелгеном. Порыв холодного ветра прошелся по городской площади задувая в застывшие без эмоций лица горожан, собравшихся смотреть на казнь, словно ветер хотел сморщить эти лица в гримасу срадания и презрения, чтобы она отражала скверность творящегося действа.

Всех пленников расположили в несколько рядов вокруг палача. Палач редгард, показавшийся Джоанне великаном, грозно возвышался у плахи и усердно натачивал камнем огомную секиру и не интересовался столпотворением на площади. Джоанна насчитала по меньшей мере дюжину братьев бури. Среди воинов были мужчины и женщины и они не уступали друг другу в статности и силе. На нордах была броня братьев бури - видимо имперцы схватили их рано утром и сразу повезли в Хелген, так как торопились провести казнь в подходящем месте.

Сама Джоанна не помнила как оказалась в телеге на пути в Хелген. Видимо стражники вытащили ее из темницы в бессознательном состоянии и кинули в повозку. С момента пересечения границы Сиродиила и Скайрима, все происходящие казалось бретонке каким-то дурным сном, который вот вот закончится и она снова очутится в свой родной деревушке. Бабушка будет перебирать коренья, которые Джоана насобирала у кромки темого леса и привычно ворчать, что качество их недостаточно хорошее, чтобы сварить сильное лечебное зелье. Во дворе Джоану будет пожидать самодовольный и навязчивый сын старьевщика Пьер, которого она с детства не могла терпеть и всякий раз пыталась избегать встречи, которую назвязывали ей родственники Пьера, и как подозревала Джоанна, ее бабушка тоже пыталась устроить личную жизнь своей внучки с этим оболтусом. После случившихся перепетий молодую бретонку уже не так стала отвращать мысль возвратиться в свою деревушку и провести остаток жизни в роли обычной крестьянки замужем за глупым, но безопасным дурачком Пьером.

Большинство жителей деревни избегали общения с Джоанной и ее бабушкой из-за их родословной связанной исторически по женской линии с одним из известных в тех местах ведьминских кланов. С ними имели дело только когда какая-нибудь напасть и хворь заставляла обратиться к знахарю за лечением. Семейство же Пьера слыло в деревне своими странными необычными выходками и они одобряли интерес Пьера к Джоанне, возможно они хотели как-то обустроить жизнь своего нерадивого сына, которого не очень жаловали местные девицы. При каждой встречи с Пьером Джоана вспоминала того крикливого мальчишку из детства, который с толпой гонял ее у леса и громче всех обзывал Джоанну и ее мать даэдрическими колдуньями.

Бля какое же ахуенное интро было, прям за душу взяло. Давно нормально не играл в Обливион.

Узник

— Ты… Я видел тебя… — Сказал человек, чья рука когда-то дала свободу случайному невольнику. Человек, благодаря которому за последние годы узник темницы прошел великие и печальные события, и теперь судьба наконец свела их лицом к лицу. Император Уриэль Септим, почтенный в своих глубоких летах, стоял перед тем, что осталось от некогда могучего чародея.
— Почему я в тюрьме? — Шиив услышал свой хриплый, сбивающийся голос. На его счастье разум вновь стал возвращаться к нему, но тело все еще не хотело его слушаться.
— Возможно, Боги поместили тебя сюда, дабы мы встретились. — император Септим ответил ему достаточно сурово, но вместе с тем в его словах ощущалось сочувствие и даже некая теплота по отношению к магу, которого заключили под стражу за тяжелое преступление. Государь пытался донести до узника, что теперь это все не имеет значения. — Что до деяний твоих… сейчас не важно это. Не по ним тебя запомнят люди.

От этих слов Шиива пронзили удары града из обрывков прошлого. Свобода и рабство, странствия и проповеди, радость и любовь, преклонение, беспомощность и насилие - яркие образы отдельных воспоминаний не хотели складываться в полную картину.

— Я… не совсем в хороших отношениях с Богами.
— Тем не менее, они направляют наши судьбы своей невидимой рукой. Сны мои не предвещают мне удачи, указывая лишь на конец моего пути. — Узник хорошо понимал, что представляют собой вещие сны. Видения, о которых говорил император, иной раз бывают настолько реальными, что не остается сомнений в их правдивости. И насылаемые Верминой бесконечные кошмары, выворачивающие на кровавую изнанку все хорошее, что в тебе оставалось. — Но ты… на твоем пути я вижу сияние Акатоша среди непроглядной тьмы. Способен ли ты выдержать путь?

Шиив почувствовал знакомый ему страх неизвестного, страх перемен. Только теперь его неспокойный дух молил о пощаде, силы покинули его после долгих лет странствий. Когда невольник наконец получает свободу, то по старой привычке он все еще ищет одобрение хозяина, обманывая себя иллюзией своего выбора. Сбросить оковы внутри он, увы, не в состоянии.

— Я слишком долго доверял свой путь Богам, теперь я хочу выбрать свою дорогу.
— Как и все мы. — Лицо императора коснулась тень улыбки. — Но разве можно избежать судьбы?
*

В общем да, начал я Облу. Пару дней ебался с модами, но по итогу очень рад был вернуться сюда. Пероснаж поначалу ощущается неуклюжим бомжом, но потом привыкаешь. Вампиризм который LTD overhaul добавляет интереса, теперь переключается маска смертного, в которой можно ходить под солнцем, но очень хуево, все статы порезаны и начало я пробегал без оружия и частей брони, чтобы избежать перегруза По моему канону он теперь не лечится, в Морровинде выполнил модовый квест Бала, и он наградил персонажа защитой от солнца в обмен на вечное проклятие. Дождаться ночи не позволил отыгрыш - срочно-обосрочная миссия от императора заставила персонажа поверить в важность происходящего, да и оказавшись в Обливионе он начал вспоминать, что сам приложил руку к текущим событиям. В итоге доехал до Королла на повозке лысый дед-клинок, который предлагает помощь, тоже вызвал флэшбеки, оттуда на лошади помчался в Кватч, остановился около него в деревне перед рассветом, чтобы сбросить груз. Потом поднимался в город, еще рассвет такой красивый был, в котором начало прорезаться красное небо плана Мерунеса - вот уж ахуй наверное, когда ты смотришь и думаешь, а тебе не мерещится ли все это и где-то ты уже такое видел. Вспомнил свой первый ахуй от красного неба в сосничестве. В дальнейшем думаю, буду отыгрывать аэдрического мудака, который просит прощения у Девятерых и служит Акатошу, даэдра теперь ни-ни из-за птср от прошлой части. Не знаю только, зачем на Дрожащие Острова лезть, кроме желания всех там вырезать и в итоге попасть в очередную ловушку дийдры. Плюс надо помнить про Бала, потому что как я вижу конец прохождения - столкновение с ним в конце Виджиланта в Скайриме.

Истошные вопли горожан и оглушающий шквал огненной бури остались за тяжелой армированной дверью. Когда глаза Джоанны адаптировались к полусумраку царящему в каменных казематах без окон, она увидела рядом с собой Хадвара стоящего с кинжалом в руках.

- Давай я разрежу путы - предложил огромный норд указывая имперским кинжалом на грубые ремни сжимающие запястья бретонки.

- Да спасибо, я буду очень вам признательна, если вы сделаете это. - Джоанна старалась быть как можно вежливее с Хадваром, чтобы он вдруг не передумал спасти ее из этого кошмара. Она надеялась что этот имперский солдат все еще расположен к ней. Бретонка протянула Хадвару свои худые белые и перепачканные тюремной грязью руки.

- Я капрал Хадвар. Зови меня просто Хадвар. Я служу в легионе семь лет, с тех пор как в молодости покинул дом своих родственников в Ривервуде. - он принялся острым концом кинжала отрывать один за другим кусоки ремней связывающих руки Джоанны. - Сейчас нам надо найти другой выход из этой тюрьмы. Здесь в подземелье должно быть множество тунелей, которые ведут за пределы Хелгена.

- Капрал, что же это вы делаете - раздался резкий и противный возглас с противоположной стороны помещения, - неужто вы перешли на сторону противника и собираетесь помочь шпиону братьев бури сбежать из лап правосудия?

Далеко у дверей, ведущих в центральную наземную часть тюрьмы, Джоанна увидела знакомую фигуру уже не молодой некрасивой женщины. Она была маленького роста ниже Джоаны, но широка в плечах. Стальная имперская броня повторяла ее некрасивую фигугу с огромной грудью и широким тазом. Женщина вытащила короткий мечь из ножен и угрожающе направила его на бретонку и норда. Смуглое лицо имперки было испещерено оспинами и жирным блеском мерцало в свете факелов. Это была та мерзкая имперка, которая не приложив и минутных усилий, чтобы разобраться в ситуации отправила невиновную молодую девушку на казнь.

- Ох! - от неожиданности вылетело у Джоанны.

- Капитан, сейчас не время вершить суд, когда нам всем угрожает дракон. Надо выбираться из Хелгена, а дальше я ручаюсь, что эта бретонка получит справедливое решение при доскональном рассмотрении дела в Солитьюде. У нас на нее не было никаких бумаг, подтверждающих что она как-то взязанна с братьями бури. Как я знаю ее поймали при переходе границы и сегодня утром отправили попутным конвоем в ближайшее имперское учереждение к консулу, чтобы выяснить законность пересечения границы Скайрима.

- Какой же ты наивный молодой дурак, Хадвар! Так легко попал под чары этой смазливой шлюшки Ульфрика и уже торопишься бежать с ней в Рифтен в храм Мары. - имперка подошла к ним и резко схватила Джоанну за ремни на руках, так что они впились как лезвия в кожу. Она стала проверять крепкость пут, от который Хадвар еще не успел освободить Джоанну.

- Отставить! - она с недюжей силой оттолкнула огромного норда в сторону и громко засмеялась. - С тобой Хадвар, я разберусь потом, поучу тебя как общатся с настоящими женщинами, а сейчас я должна отвести эту проходимку в одну из здешних камер, пусть там дожидается справедливого суда, которым ты время морочишь мне голову. Надеюсь местный мастер пыток вытащит из нее все тайны, которыми с ней делился по ночам Ульфрик. Идем. В большом зале находится решетка ведущая к спуску в подземелье.

Она потащила Джоанну к двери, откуда минуту назад внезапно появилась перед молодыми людьми, так что ступни у девушки проскальзывали по каменному полу.

- Ты ревнуешь, Виолет? - неуклюже пробормотал Хадвар и покорно поплелся на ними. - имперка в ответ еще громче рассмеялась и быстреее поволокла Джоанну вперед.

Виолет, приволокла Джоанну к тяжелой поднимающейся рычагами решетки, которая преграждала путь в больщой зал и указала Хадвару рукой на рычаги. - Нам туда, поднимай!- скомандовала она.

- Тише. - остановил Хадвар. - Когда Виолет повернулась к нему, он махнул рукой на решетку. - Я слышал там в зале кто-то переговаривается шепотом.

- Это привидения запытанных до смерти узников - рассмеялась Виолет. - думаю эта дурочка пополнит их ряды.

- Капитан, сейчас не место язвить друг другу. Похоже это братья бури. Позвольте я поговорю с ними. - предложил Хадвар. - Возможно нам удастся избежать боя. Если повстанцев много нам их не одолеть.

- Xa! Куда им до меня? - воскликнула Виолет. - И прекрати нарушать субординацию, а то мигом окажешься обратно в куче ривервудского навоза, откуда я тебя вытащила в Солитьюд. - сказав это Виолет резко дернула за рычаг.

Когда тяжелая решетка ка бы нехотя со скрежетом поднялась, имперка с силой втолкнула Джоанну внутрь зала и обножив стальной короткий мечь последовала за ней.

От толчка имперской капитанши бретонка вылетела чуть ли не в центр зала, и приземлясь на четвереньки, из подлобья увидела двух нордов стоящих у стены. Одним из нордов оказался все тот же Ралоф, который уже держал топор наготове. С ним был неизвесный норд тоже с топором.

Как только Виолет выскочила в зал, Ралоф пролетел мимо Джоанны и молнееносно обрушил топор на имперку, но она успела поставить блок мечом и тут же ударом ноги откинула промазовшего Ралофа к стене. Второй норд обрушился с топором на Виолет и опят умелая капитанша окинула его к стене рядом с Ралофом.

- Ха! Будете знать как связываться с бывшей капитаншей корсаров! - в смертоносном раже закричала имперка.

В этот момент Хадвар влетел в зал и прыгнул на поднимающегося Ралофа нанеся ему удар шитом, так что тот упал обратно к стене. Но Хадвар еле успел отбится шитом от последовавшего удара топором другого норда и тоже не устоял на ногах.

Перепуганная Джоанна никогда не видавшая смертельных сражений сидела в центре зала на коленях и за секунды стремитльного боя не могла сдалать никаких действий, но какая-то внутренняя сила помимо ее воли произвела на свет заклинание и рядом с Джоанной простанство Нирна соединилось с Обливионом и от туда выпрыгнул большой призрачный волк, какого Джоанна до селе не призывала и не знала о его существовании.

Волк стоял рядом с сидящей на полу бретонкой и грозно рычал на всех присутствующих, но не бросился в бой, так как подчинялся безмолвной воле Джоанны.

В зале по кругу сновала в боевом раже Виолет угрожая врагам коротким мечом, которым она владела в превосходной степени.

- Я вас всех отправлю в Обливион, паскудные создания. И вашу смазливую шпионку впервую очередь нашинкую как Ривервужскую капусту. - казалось она лишилась рассудка. И в подтверждение своих быстро сказанных слов она махнула мечом, чтобы нанести удар по бретонке. Но в ту же секунду огромный волк сорвался с места и его пасть перекусила пополам руку имперской капитанши. Воспользовшись моментом норд находившийся рядом с Ралофом в прыжке воткнул топор в спину имперке. Та замертво повалилась на пол. Хадвар же мигом сорвался с места и пронзил своим мечом тело норда насквозь и отбросил его от Джоаны.

Жадвар и Ралоф начали кружится вокруг бретонки и ее призванного волка как будто в таком-то ритуале делая предупреждающие пасы в воздухе оружием.

Прекратите оба! Вы! - закричала испуганная Джоанна.