Ахах, любимая, смотри, буребыдло в синих кирасах идет!
— И че?
— А ниче, зря они к мятежникам присоединились, лучше бы в легион шли!
— Имперская псина!
— Че такая дерзкая!
— А ничего! Знаешь сколько они отдали, чтобы эту кирасу заработать
— Аа… У кого-то там папа Клинок Бури и все!
— Эльфийский подсос ты!
— Что!
— Эти ребята форты отбивали, многое отдали за синюю кирасу, а кто-то просто пещеры зачищал… Честь и слава
им!
— А мне!
— А ты присягу Ульфрику не давал. Не сын Скайрима. Подстилка имперская. Эльфийские сапоги лижешь.
-Ха! Ну тогда арривидерчи, зая!
— Развернулся на 360' и бегом марш от меня, и чтоб на глаза не попадался.
— Че такая злая! Че ты за них заступаешься? Буредауны
нравятся, да, да ебланы они, понимаешь? За Ульфрика только придурки!
Она сквозь слезы:
— А у меня папа медвежью броню носил! В колено ранен! Чуть не погиб!
И брат…
— Че брат? Против Доминиона пошел, придурок? Ахаха, честь свою Талмору подставлял!
Она плачет, руки сжались в кулаки, и пофигу ей стало на чувства, которые были, и все равно, что он сильнее и выше, она подошла и с какой силой могла, с такой и ударила
кулаком по его лицу, со словами:
— А брат мой тебя защищал, при осаде Вайтрана был, в 18 лет от меча довакина погиб, посмертно личный топор Ульфрика получил, и я никому не позволю трогать камень с душой его, и никому не позволю про этих ребят что-то говорить. Мой брат и папа Скайрим освобождали! И я, получается, тоже, потому что мы с ним, как наковальня и молот с самого детства
Она вытерла слезы, развернулась и пошла. Он злой, подбежал к ней сзади, развернул за плечо и…
Парни в синих кирасах слышали и видели все. Они подошли и еще раз дали этому имперскому молокососу секирой по лицу. Сильно.
А девчонке, которая ревела и сжимала в руках камень с душой
брата и последнее письмо его читая, один парень
сняв шлем, надел ей ее и сказал: «Ты истинная дочь Скайрима. И дойдешь до Солитьюда, ты заслужила этот шлем и нордскую честь. И запомни, если кто будет обижать, есть мы!»