Незваные гости

Немногие смертные когда-либо созерцали сад Нёргла. Над его топями вечно вьётся дымка сверхъестественных болезней, и живым существам достаточного одного тяжёлого вдоха. Лишь сам Нёргл может избавить посетителей от ядовитых паров своих садов, и, когда он ждёт гостей, то одним великодушным жестом открывает путь через заросли булькающих грибовидных папоротников.
Но незваным посетителям во владениях Нёргла не рады, что провидцы Лугганата узнали дорогой ценой. Эльдары этого далёкого мира-ковчега издавна передавали легенду о Скованной Деве: Ише, их богине исцеления и плодородия, заточённой в особняке Нёргла в руках гротескного ухажёра. Эльдары считают свои легенды абсолютной истиной и даже надеются когда-нибудь освободить богиню от липкой хватки Нёргла. И потому, когда Лугганат разорила Хрустальная Кома, его самые одарённые псайкеры собрались и направили свои разумы в царство разложения, пытаясь найти потерянную богиню и остановить убивавшую мир-ковчег чуму. Они знали, что почти неизбежно умрут, но верили, что их души будут втянуты обратно в сверкающие камни коматозных тел. И в безопасности кристального посмертия эльдары надеялись передать послание Иши провидцам душ и снять со своих домов проклятие Нёргла.
Сначала казалось, что астральные проекции колдунов легко проберутся через цепкую хватку сада. Призрачные шлемы делали их неосязаемыми, а защищённые рунами разумы легко рассекали мрачные растения, ибо были острее любого материального клинка. Но гнилые мухи тревожно зажужжали и зашептали на ухо Нёрглу о вандалах. И когда провидцы Лугганата уже увидели вдали особняк Дедули Нёргла, из топи поднялось великое воинство чумоносцев и с тягучими монотонными песнопениями устремилось в бой. Провидцы направляли свою психическую энергию в грозные разряды очистительного синего пламени, сжигая толпы воинов Нёргла, и ускользали от неповоротливых врагов, но всё новые чумоносцы восставали из навозной жижи на их пути.
Много дней бушевала битва, и велики были разрушения садов. Но тем временем в материальном мире тела провидцев задрожали и забились к корчах, поддавшись той самой чуме, которую они надеялись одолеть. Плоть иссыхала, гнили камни душ, и сущности заточённых во владениях Нёргла эльдаров начали медленно полностью перемещаться в Имматериум. Ноги забрызгала кишащая червями грязь, в лёгкие проник густой воздух сада, а во рты забились белёсые демонические мухи. Ноги пойманных провидцев пустили корни, лица покрылись корой. Руки треснули и превратились в сучковатые ветви, и на каждом скрюченном пальце появился созревающий плод-нёрглик. Так провидцы Лугганата и стали рощей стонущих деревьев, что радуют Нёргла во время его праздных прогулок и вселяют отчаяние в сердце Иши, его бессмертной пленницы.
Такова судьба тех, кто без приглашения явится в сады Нёргла, ведь даже у великодушия Морового Дедушки есть пределы.

>>470797

Ультрамарины - 250,000
Сыны Хоруса - 150,000
Железные Воины - от 100,000
Пожиратели Миров - 100,000
Несущие Слово - 250,000
Кровавые Ангелы - 120,000
Повелители Ночи - 90,000
Железные Руки - 113,000
Имперские Кулаки - 100,000
Гвардия Смерти - 95,000
Альфа-Легион - Противоречивые сведения говорят о численности от 50,000 до 180,000
Саламандры - 80,000
Гвардия Ворона - 90,000
Дети Императора - 50,000 Это число является следствием потерь, понесённых во время войны на Исстваане III. В последние годы Великого Крестового Похода, численность этого Легиона была близка к 110,000
Тысяча Сынов - 10,000
Белые Шрамы - 80,000
Космические волки - 100,000
Темные Ангелы - 110,000

В лучшем случае 2,128,000 маринов. Армия России - миллион человек и два в запасе, и это лишь пятое место на земле.
Если считать, что выживает один из ста, чтобы удвоить маринад нужно каких-то 200 миллионов призывников. Население планет-ульев исчисляется десятками миллиардов.

>>470799

> И? Чому нет-то?

Импи догадывался про возможность Ереси, про подставы от Богов, и держал маринад как можно более слабым.
А ещё он возможно выпилил бы их как гомовых воинов, или отправил в отставку.

>>470794
Рекруты соскачей охуеть бездефектные. Жители любого Ульюс Развратус здоровее будут.

Так, если разбираться без смехуечков по типу осколков ктан, жопошников, ксенофильства жиллимана и прочего то именно предателей было трое - Ангрон, Мортарион и Лоргар. Причины всем известны. С остальными трейторами интересней.
Конрад был поехавшим изначально еще до нахождения. И ничто не могло это исправить. А деградация его легиона добила остатки здравомыслия и привела к уничтожению "родного" мира.
Фулгрим пал так сказать жертвой обстоятельств. Ибо от проклятия хаоса в клинке он был почему-то не застрахован.
Пертурабо изначально не держал обиды ебаной на отца и не был "опозорен" как Лоргар. Но условия "службы", отстутствие уважения к нему со стороны отца и соперничество с Дорном привело к тому, что Перт начал думать что он вообщем-то и не нужен. А новость о бунте на олимпии довершили картину.
Переход Магнуса разжеван всеми и по несколько раз. От себя добывлю только то, что виноваты в этом и сам магнус и батька.
Хоруса банально наебали и использовали. Больше нечего добавить.
Насчет Альфария-омегона каждый может придумать свою теорию, от клонов батьки до клонов хоруса, которых он сам скрафтил втихаря от всех.
Дальше лоялы. Тут так же - часть была лояльна импи, другой было банально похуй.
Из явно лояльных прослеживается конечно Сангвиний, Дорн и Русс. И если ангел не имел за душой ничего и был "разящим мечом" императора, то вот Дорн и Русс были отчасти себе на уме. Начнем с опричника.
Несмотря на простоватость и грубость мозгов у волка было побольше чем у некоторых брательников. Ибо привилегий у него и его легиона было много. Плюс в сраче с жиллиманом он отвертелся от кодекса, в отличии от дорна и остальных.
Дорн же был лоялен и послушен Императору и явно хотел занять место воителя и продолжать поход, но обстоятельства шли не так, как он хотел и в итоге он потерял большую часть легиона в железной клетке и не смог более претендовать на хоть и формальное, но лидерство среди братьев.
Дальше те, кому было вообщем то все равно.
Это Коракс, который вместе с легионом еще на истваане который перестал представлять силу. но и до этого не блестал особыми заслугами и шел середником-стелсовиком среди братьев.
Вулкан, который ставил жизни простых людей выше своей и жизней бойцов своего легиона, также особо не выделялся и пал жертвой обстоятельств на истваане и таким образом оказался на стороне лояльных.
Хан, который корешился с братками-предателями, но оставшийся на стороне лоялов банально потому что не имел причин на предательство.
Феррус Маннус Также имел знакомства с будущими трейторами и скорей относился к новообретенному легиону и отцу как инструменты самосовершенствования.
А вот двое оставшихся вызывают наибольшие сомнения.
Лев будучи параноиком не завел друзьяшек среди семейства и явно не горел желанием воаветь за какого-то мужика в золотых доспехах. Но понимая, что сотрудничество с ним будет полезней он согласился и взял первый легион. Во время ереси он явно не хотел оказатся в самой гуще и не торопился к терре. К тому же пытался подкупить пертурабо чтобы тот проголосовал за его кандидатуру на выборах воителя. К тому же он единственный, в чьем легионе раскол имел такой масштаб.
Жиллиман же изначально был главой крупного галактичекого государства и в общем то нейтрально отнесся к своему происхождению и к своему батьке. Вот только после смерти своим кодексом он явно ослабил империум и астартес в целом. Да и статус ультрамара и самый большой, почти не побитый в ереси легион дает силу и авторитет. Вот только Фулгрим немного нарушил его планы.
В общем полный пиздец и лучше бы их нахуй не было.

Врата ада

Око Ужаса постоянно окружено яростными варп-штормами, которые делают навигацию практически невозможной. Врата Кадии – самое известное исключение из этого правила: в этом месте штормы редки, и суда могут путешествовать в Око и обратно с относительной безопасностью (если такое слово вообще может быть применимо к путешествию в это сумрачное царство).
Однако существуют и другие точки перехода. Знание об этих вратах и контроль над ними представляют огромную ценность, так как с их помощью легионы-предатели могут беспрепятственно наносить удары по Империуму. Один такой проход расположен в системе Пердиктор. Бывшая когда-то частью Империума, система пала жертвой демагогов, которые склонили ее население к служению богам Хаоса. Этому служению они предались с таким рвением, что ближайший к системе варп-шторм, перекрывавший путь в аномалию, стал нестабильным, резко расширился, охватил весь Пердиктор и втянул систему в Око Ужаса. Когда шторм отступил, от нее мало что осталось, кроме развалин, населенных безумными мутантами. Однако время от времени падшие обитатели Пердиктора чувствуют потребность вновь пережить историю своей гибели, и тогда они собираются в руинах своей бывшей столицы и со стенаниями возносят святотатственные молитвы Оку Ужаса, которое зияет в небе над их головами. В ответ на эти призывы варп-шторм опять проносится по системе, и боги вновь ступают на поверхность Пердиктора; так продолжается, пока шторм не отступит и планета не вернется в пространство реальности.
Сейчас Пердиктор служит своего рода паромом для переправы сквозь варп-шторма. Корабли встают на якорь у планеты, когда она находится в варпе, и отправляются дальше, когда шторм утихает. Легионы Хаоса тысячелетиями поддерживают здесь непрочные базы, стараясь установить контроль над системой и управлять мутантами-фанатиками, чья нечистая вера служит ключом к этим вратам.
Таким образом, когда кузнец войны Хонсу и его гранд-роты направлялись обратно на Медренгард после кампании на Гидре Кордатус (см. Г. Макнилл, «Железный шторм», изд. Black Library тут), цитадель Железных Воинов на Пердикторе получила сообщение, предписывавшее подготовить ритуал вызывания шторма. Железные Воины часто пользовались данными вратами, стражем которых был принц демонов Хаэрон: выполнять эту священную обязанность ему поручил сам Пертурабо. Лорд Хаэрон, как и положено, приказал для проведения ритуала созвать общины мутантов в разрушенный город Джатаал.
Однако подходы к городу оказались перекрыты воинами из Черного Легиона под командованием Некиссара Ван Даала, что привело лорда Хаэрона в ярость. Некиссар утверждал, что преследователи буквально висят на хвосте у флота Хонсу, и это поставит тайну врат под угрозу. Ни принц Хаоса, ни капитан космодесантников-предателей не отличались терпением дипломатов, и всего через несколько часов тяжеловооруженные ударные группы Железных Воинов начали передвижение по руинам города и в его окрестностях, намереваясь прорвать блокаду Черного Легиона.

Изжелта-зеленая молния рассекла небо, заливая изумрудным сиянием развалины шпилей и осыпающиеся стены Пердиктора. Призрачные отблески молний выхватывали из тьмы силуэт принца демонов Хаэрона из легиона Железных Воинов: он стоял под проливным дождем, и потоки воды струились по его вычурному доспеху. Вода с горечью соли заполняла воронки и пенными реками бежала по колеям, оставленным его бронемашинами. Город, раскинувшийся под угрюмыми облаками, искрил разрядами психической энергии. Хаэрон рассматривал брешь, которую его артиллерия проделала в куртине: пролом охраняли воины в доспехах Черного Легиона, мешая ему собрать безумцев, населявших город, и провести ритуал, благодаря которому откроются врата в Око Ужаса. Рокот грома говорил, что шторм уже рядом и у Хаэрона и его войска остается не так много времени исполнить намеченное. Флот кузнеца войны Хонсу быстро приближался к планете, и нужно было обеспечить кораблям беспрепятственный переход.
Открыть врата приказал сам Пертурабо, а Хаэрон был не так силен, чтобы не бояться гнева демонического прародителя своего легиона. Или приказ будет исполнен, или он поплатится за неудачу собственной жизнью. Отвернувшись от бреши, он посмотрел на Черного легионера – двое из избранных воинов принца удерживали пленника, прижимая его к выступающей из земли плите рокрита. Без доспеха, израненный, пленник истекал кровью, и покрасневшая дождевая вода струилась по плите в одну из воронок. Позади него выстроились шеренги Железных Воинов, ожидавших от Хаэрона приказ атаковать.
Принц демонов наклонился к изуродованной жертве, в оскале обнажив желтые, капающие слюной клыки. Он достал из ножен черный меч, по лезвию которого пробегал призрачный свет, и прижал острие к груди пленного.
– Почему ваш легион встал у нас на пути? – прошипел Хаэрон и вдавил клинок в тело жертвы. Черный легионер застонал, его лицо исказилось от невыносимой боли. Принц провернул клинок, лезвие глубже вошло в плоть, и наконец жертва оказалась насаженной на меч, который теперь приподнимал ее над плитой.
– Спрашиваю в последний раз. Почему Черный Легион не дает мне открыть врата?
Легионер застонал – его тело под собственным весом соскользнуло ниже по клинку. Глаза воина закатились, и он прошептал:
– Врата должны остаться тайной. Нельзя, чтобы о них узнали в Империуме, а за вашим кузнецом войны наверняка идет погоня.
Не дав воину договорить, Хаэрон поднял меч, разрубая его тело надвое, и останки с плеском рухнули в воронку. Молния вновь расчертила небо, и прогрохотал гром. Принц демонов повернулся к своей армии; если лакеи Абаддона думают, что смогут помешать ему выполнить приказ примарха, то они сильно ошибаются.
Воздев клинок, с которого капала кровь, Хаэрон отдал команду начать наступление.

Демоны Кхорна карабкались по бронированной шкуре дредноута Железных Воинов, выбивая из нее искры. В безумной ярости они отрывали пластины саркофага, стремясь добраться до мягкой плоти воина, останки которого покоились внутри. Некиссар Ван Даал выдернул ревущий топор из покореженных доспехов сраженного принца демонов. Тело Хаэрона уже начало распадаться и, вытекая из прорех, оставленных в броне топором противника, шипело при соприкосновении с дождем. Ван Даал и его демоны победили принца, и теперь он, воздев топор к грозовым небесам, издал торжествующий рев.
Первый артиллерийский залп пришелся точно в центр бреши и уничтожил практически всех, кто там оказался. Огонь и осколки распороли воздух, с одинаковой легкостью разрывая как демоническую плоть, так и керамит. Дредноут упал, не устояв в цепочке взрывов, а от демонов, напавших на него, осталось лишь облако зловонного ихора. Легионеры Ван Даала исчезли в огне; сам он почувствовал чудовищную боль в левом боку, практически уничтоженном разорвавшимися снарядами. Он выронил топор и упал, заливая кровью землю, которая продолжала содрогаться от гулких залпов артиллерийского обстрела. Ван Даал не знал, сколько уже продолжается стрельба, и в сознании его не осталось ничего, кроме боли и шума. Наконец оглушительный рокот стих, и он попытался встать, но ног у него не было – их оторвало по середину бедра, и из-под брони белели обломки костей. Перекатившись на спину, он потянулся за топором уцелевшей рукой.
Пальцы его уже обхватили рукоять, когда оружие прижал к земле бронированный сапог. Ван Даал поднял затуманивающийся взгляд и, увидев воина в доспехе цвета вороненого железа с черными и желтыми шевронами, попытался заговорить, но голос изменил ему. Железный Воин протянул блестящую механическую руку и забрал у него топор.
– Хорошее оружие, – сказал Хонсу, кузнец войны из легиона Железных Воинов. Примериваясь, он взвесил топор в руке.
– Врата должны… остаться в тайне, – глухо проговорил Ван Даал, умирая.
Хонсу кивнул, а потом размахнулся и опустил топор на шею легионера. Отрубленная голова откатилась в провал бреши и с плеском рухнула в наполненную водой воронку.
– Так и будет, – пообещал кузнец войны.

Сплетаемся в объятьях тиранидских.

Крепкие клешни хитиновые крепкие тела обхватывают. Целуем друг друга в жвалы. Молча целуем, по-тиранидски, без млечно-путёвых нежностей. Целованием друг друга распаляем и приветствуем. Гибриды генокрадов между нами суетятся с спорами костяными, массой липидной полными. Зачерпываем мази густой, ароматной, мажем себе совокупительные органы. Снуют бессловесные гибриды аки тени, ибо не светится у них ничего.

— Лвиафан! — восклицает Тиран Улья.

— Поглотим Галактику! — восклицаем мы.

Встает Тиран Улья первым. Приближает к себе Ликтора. Вставляет Ликтор в Тирана клоаку совокупительный орган свой. Шипит Тиран от удовольствия, скалит в темноте клыки белые. Обнимает Ликтора Веномтроп, вставляет ему смазанный рог свой. Ухает Ликтор утробно. Веномтропу Страж Тирана заправляет, Стражу Тирана — Малантроп, а уж Малантропу липкую сваю забить и мой черед настал. Обхватываю брата левокрылого левою конечностью, а правой направляю совокупительный орган свой ему в клоаку. Широка клоака у Малантропа. Вгоняю совокупительный орган свой ему по самые сперматофоры багровые. Малантроп даже не крякает: привык, тиранид коренной. Обхватываю его покрепче, прижимаю к себе, щекочу биоформами эндосимбиотическими. А уж ко мне Равенер пристраивается. Чую клоакой дрожащие отростки его. Увесисты они — без толчка не влезут. Торкается Равенер, вгоняет в меня толстоголовый орган свой. До самых брюшных сегментов достает махина его, рык нутряной из меня выжимая. Рычу в ухо Малантропа. Равенер кряхтит в мое, клешнями хитиновыми меня обхватывает. Не вижу того, кто вставляет ему, но по кряхтению разумею — орган достойный. Ну, да и нет среди нас недостойных — всем Разум Улья органы обновил, укрепил, обустроил. Есть чем и друг друга усладить, и галактический биомусор наказать. Собирается, сопрягается гусеница тиранидская. Рычат и шипят позади меня. По закону флота-улья левокрылые с правокрылыми чередуются, а уж потом генокрады пристраивается. Так в Левиафане заведено. И слава Разуму Улья…

По чавканью и шипению чую — генкрадов черед пришел. Подбадривает Тиран Улья их:

— Не робей, зелень!

Стараются молодые, рвутся друг другу в клоаки тугие. Помогают им гибриды темные, направляют, поддерживают. Вот предпоследний генокрад вскрикнул, последний крякнул — и готова гусеница. Сложилась. Замираем.

— Лвиафан! — кричит Тиран Улья.

— Поглотим Галактику! — гремим в ответ.

Шагнул Тиран Улья. И за ним, за головою гусеницы двигаемся все мы. Ведет Тиран нас в пруд-резервуар. Просторен он, вместителен. Теплою биомассой наполняется, заместо ледяной.

— Лвиафан! Лвиафан! — кричим, обнявшись, клешнями перебирая.

Идем за Тираном. Идем. Идем. Идем гусеничным шагом. Светятся сперматофоры наши, вздрагивают совокупительные орагны в клоаках.

— Лвиафан! Лвиафан!

Входим в пруд-резервуар. Вскипает биомасса пузырями воздушными вокруг нас. По сперматофоры погружается Тиран, по пояс, по головогрудь. Входит вся гусеница тиранидская в купель. И встает.

Теперь — помолчать время. Напряглись клешни мускулистые, засопели дыхальца молодецкие, закряхтели тираниды. Сладкой работы время пришло. Окучиваем друг друга. Колышется биомасса вокруг нас, волнами ходит, из пруда выплескивается. И вот уж подступило долгожданное, дрожь по всей гусенице прокатывается. И:

— Лвиафааааан!!!

Дрожит потолок органический. А в пруду — шторм девятибалльный.

— Лвиафааааан!!!

Реву в ухо Малантропа, а Равенер в мое вопит:

— Лвиафааааан!!

Разум Улья, помоги нам не умереть

Неописуемо. Потому как божественно.

Райскому блаженству подобно возлежание в мягких складках после тиранидского совокупления. Сфинктеры корабля сжаты, биомасса в ведерках на полу, метановый воздух, Второй концерт Рахманинова для фортепиано с оркестром. Тиран Улья наш после совокупления любит музыку с древней Тeрры послушать. Возлежим расслабленные. Гаснут огни в сперматофорах. Пьем молча, дух переводим.