РАЗГОВОР В КАБАКЕ

Что за "Море Семи Королей"? Хе-е, парняга, да ты, видать, с дальнего берега: про Море знают от Ашбы до Бехерона... Ну, почему жалко: не жалко - могу и рассказать. Только в глотке сохнет. Эй, кабатчик, плесни-ка винца - малый меня угощает! Лей не жалей: вино твоё дрянь, да другого не видно.

Ух, кислятина!

Ну так вот, Море Семи Королей - это, считай, рай на земле: весь год солнце, еды хоть лопни, и никто никогда не болеет... Нарисовал картинку? А теперь челюсть подбери, пока слюни не сбежали. Каторга это. Кладбище. Выгребная яма. Туда ход есть, а обратно - считай, нет. Так-то, парняга.

Говорят, было время, когда вся наша Срединная Земля делилась на семь царств. Ну и ясное дело царю на жопе ровно не сидится: грызлись между собой - что ни год, то война. А где война, там хорошие люди: воры, разбойники, дезертиры - каждой твари по харе. Столько развелось, что ни палачей, ни виселиц не хватало. Тогда все королевские величества помирились на недельку - и устроили каторгу, одну на всех. С тех пор и повелось: кто лишний - того в Семикралю. Убийца ты или еретик, или вольнодумец – да хоть барон в опале: милости просим добро добывать. Добро какое? Хе-е.

Ты вот думаешь, Семикраля - это что такое: море? Бабу тебе на горе. Семикраля - это топлая земля. Была когда-то земля как земля: с горами, с лесами, с городами - а потом взяла и утонула. Теперь где поглубже, там море, где мельче - болото, и везде острова. Чуешь ветер? Нет? Э-э, туговат ты парняга, я ж тебе сказал: земля с городами была. А где города, там люди, а где люди - там добро. Семикральское-то добро, что старинное и, говорят, заколдованное: его с руками отрывают. В Эдикте так и сказано: "Буде кто принесёт добра добытого на вес, соразмерный егоному прегрешению, то простить такового и клеймо с него снять". Так-то. Ну, а как ты свою меру добудешь: на баланде сидючи или по-другому, - это уже твоё дело; у кого монет в достатке, тому не интересно, как там за рифами дела делаются.

Я откуда про это знаю? А я и не знаю. Байку, вот, от людей услышал - тебе рассказал. Хочешь верь, хочешь не верь - дело хозяйское. Эй, кабатчик, сын матроны, где ты там ходишь со своим черпаком, пока тут люди от жажды помирают, а?!..

ЗАШИФРОВАННОЕ ПИСЬМО

Ваша Светлость!

Задержка в корреспонденции, на которую Вы указываете в своём письме, произошла по причинам, мне неизвестным. Пакет - так же, как и прежде, - был передан мною лично в руки капитану С-ту, и я наблюдал отплытие его корабля. Я также не имею сведений ни о каких происшествиях, имевших бы место на его пути. В случае, если Вы посчитаете нужным, я приму меры к организации поисков капитана или хотя бы его судна.

Смею заметить, что все отправленные бумаги были зашифрованы, и, попав в руки человека неосведомлённого, не вызовут у никакого подозрения.

Смею уверить Вас, что копии всех интересующих Вас документов будут подготовлены в кратчайшие сроки. Пока же сообщаю Вам о событиях, заслуживающих наибольшего внимания.

Послабления, учинённые согласно Вашим приказаниям, привели к бегствам осуждённых из мест их содержания. Как вы и предсказывали, после недолгого затишья они, стремясь выжить в суровых условиях, начали сбиваться в группы. Вместе с этим отсутствие контроля за обращением инструментов и прочего снаряжения внутри наших лагерей, также допущенное по Вашему указанию, позволило беглым основать ряд поселений за пределами контролируемой нами области. В настоящий момент мне известно о трёх полуфортах, восьми укреплённых деревнях и двух десятках промыслов, расположенных не далее трёх дней пути от наших баз. К своему сожалению, я вынужден доложить, что мне ничего не известно о поселениях, расположенных далее этой границы, так как патрульные корабли, не имея на то соответствующего приказа, не углубляются во внутренние области Моря. Те же смельчаки из капитанов, кто решается на это по своему желанию, редко возвращаются назад, и нет возможности предположить, что служит причиной их исчезновения: гибель от опасностей Моря, бунт команды, нападение пиратов или дезертирство (подробный отчёт об этом без сомнения неожиданном и крайне опасном явлении будет прислан Вашей Светлости вместе с прочими документами).

В то же время поставки оружия, пороха и древесины, годящейся для строительства малых кораблей, привели к тому, что каторжане - как и было задумано Вами - погрузились состояние постоянной войны всех со всеми. С учётом того, что торговля товарами, произведёнными за пределами Моря, всецело находится в руках наших агентов, такая обстановка весьма благоприятна для Короны в экономическом смысле: позволю себе обратить Ваше внимание на то, что с момента приведения Вашего плана в действие вывоз одного только красного золота увеличился втрое по сравнению с любым годом до того. Вместе с тем не могу не отметить, что в случае необходимости подавления беспорядков в регионах, населённых беглыми каторжанами, потребуется участия регулярной армии и ведение полномасштабных боевых действий.

На этом завершаю краткий пересказ происходящего в области, вверенной моему наблюдению.

Искренне Ваш
ДФ

писано в третий день месяца Но года двести восемьдесят пятого от Возрождения

Сэр Рэй «Пирс» Криндерс - квартермастер абордажной команды

На каторгу Рэй умудрился загреметь очень просто. В Бехероне Криндерс был известен, как один из самых подлых ублюдков, не чуравшийся даже самой мерзкой работы. Отправить на тот свет губернаторскую дочку за приличную сумму? Эти вы по адресу. Обнести лавку скряги Добсона и сжечь её за неосторожное ругательство в трактире? Легче легкого. Собственно эти два преступления были доказаны и за них Рэй отправился на каторгу

Попав на каторгу, Криндерс решил не мириться с собственной судьбой и решил попробовать бежать. К побегу негодяй подошёл со всей основательностью и подготовкой. Утащив из столовой острую крышку банки, а с работы по обработке досок небольшой брусок, Рэй за пару ночей сварганил лезвие. А в одну из ночей, перед отходом, тот умудрился поймать в отхожем месте одного из стражников. Дальше было дело техники. Вспоротое лёгкое не дало возможности стражнику закричать, а второй удар в затылок завершил начатое. Несмотря на то, что форма стражника была испачкана кровью, доспех в ночи хорошо прикрывал её и на следующее утро Криндерса не досчитались.

На воле, Рэй снова решился пойти по проторённой дорожке преступного мира; но в этот раз уже не один. Собрав по свету некоторое количество как раз под отдаление кватердека, что иронично таких же головорезов, Рэй сварганил «Отделение Пирса». Мелкими преступлениями(в размерах команды, естественно), Рэй и ко зарабатывали себе на жизнь, вино и падших женщин. А в один из моментов решили податься на море, желая добиться большего, нежели на суше

Несмотря на все, в новой жизни Рэя появился негласный кодекс чести и он стал чуть более милосерден
---
Ублюдок (3)
Свой кодекс (2)
Амбициозный (1)
Красавчик (1)

Тактик (3)
Главарь (3)
Абордаж (1)
Корабли (1)

Абордажная команда (4)
Сабля (1)

---

Члены абордажной команды:
«Пугало» Клаус пик №2 - главный балагур отделения. Знает множество шуток и везде их применяет, но жутко падок до женщин
«Кулак» Джо пик №3 - несмотря на свою комплекцию, может поднять бычка и не поморщиться. Отсюда и удар мощи лютой. Но при этом, мастак выпить, когда есть возможность
«Одноухий» - тихий в миру, но яростный в бою. Не жалеет ни женщин, ни детей
«Кошка» Генри - знаменит тем, что вынес четвертак ударов плетью перед каторгой, о чем говорят шрамы на спине. Дебошир и любит подраться
«Порох» Луис - как раз таки любитель взрывчатки. Известен своей любовью к цитрусовым, а также желанием быть во всем первым, но получается как всегда

Мистер Деми Бланк - капитан

С первого взгляда сложно представить как мистер Бланк, аристократ и джентльмен оказался на каторге, обреченный работать, делить кров и пищу с ворами, убийцами и прочими грешными душами. Если вы решите спросить его об этом, он, незаметно для вас, сменит тему разговора. Но вы можете не сомневаться в том, что Деми Бланк, как и все люди отправленные в Море Семи Королей, виновен. Мистер Бланк был вторым сыном в маленькой семье, которой пожаловали земли и статус знати за верную службу чуть больше полувека назад. Он рос сытым и окруженный заботой, учился письму, счету, языкам, фехтованию и всему тому, что должен знать аристократ. Достигнув совершеннолетия, перед ним встал вопрос самостоятельной жизни, ведь старший брат должен был получить земли и большую часть состояния семьи, а он остался бы ни с чем. После нескольких неудачных попыток поступить в университет и духовную семинарию, Деми начал служить на императорском флоте, у одного знакомого капитана его отца. И служил он так усердно и хорошо, что за четыре года смог занять место старшего помощника, уже строя грандиозные планы на будущее. Конечно, море и флот вначале пугали юнца, но со временем он поменял свой взгляд на это, даже можно сказать полюбил их. Бланк общался и налаживал прочные связи с влиятельными людьми, участвовал во многих морских сражениях и множество раз управлял кораблем в отсутствие капитана. И даже приобрел некоторую дурную славу у пиратов. Деми Бланк еще с детства привык получать то, что он хочет и неважно, что ему или кому-то другому придется для этого сделать и чем пожертвовать. Раньше мистер Бланк хотел спокойной и сытой жизни, но головокружительный успех опьянил его и теперь он желал большего. Деми жаждал богатств, славы и власти. Жаждал стать капитаном. После одной из многочисленных стычек с пиратами, команда, с некоторой помощью старшего помощника, подняла бунт на корабле и убила капитана, а Деми получил повышение и случайно нажил себе нескольких врагов: в лице назойливых сыновей этого самого капитана. Следующий год они упорно пытались докопаться до истины, пока мистер Бланк приобретал еще больше влияния. Он смог договориться о спонсировании строительства его нового корабля и с части этих денег затыкал рты нескольких бунтовщиков, которые знали его секрет, а некоторых так вообще отправил на дно морское. Пока на этом и не попался. Дальше странным образом всплыли убийство капитана, бунт, связи с пиратами. Деми Бланк в один момент лишился всего того, чего он так упорно достигал. Ему даже пришлось отказаться от имени и фамилии, чтобы не опозорить свою семью и не навлечь на них опасность. Да, некоторые моральные принципы у него все же имеются.

Если у тебя есть деньги, то перед тобой открываются все двери. По прибытию в лагерь, мистер Бланк, все еще обладая связями на большой земле, которых было недостаточно, чтобы выиграть суд, но достаточно, чтобы оказывать некоторое влияние на некоторых людей, и небольшим запасом звонких монет, смог выкупить свою «свободу» у нескольких стражников.

После «побега», Деми Бланк делал то, что у него лучше всего получается – строил грандиозные планы о своем возвращении домой и мести тем, кто загнал его в эту дыру. Ну, это в свободное от работы старшим помощником время и ожидания прибытия с большой земли того самого корабля, который он строил и который его «друзья» обещали доставить.

---

Алчный(2)
Романтичный (2)
Упорный (2)
Мстительный (1)

Морское дело (3)
Манипулятор (2)
Образованный (2)
Мелкий дворянин (1)

Старпом (3) - Теодор Кетлер
Шпага (2)

---

Старший помощник Теодор Кетлер пик №2.
Личный слуга, убийца и шпион Деми Бланка. Имеет некоторые познания в медицине и навигации. Обучен грамоте.

ПОХОЖДЕНИЯ СИНЬОРА МАРРЫ

- К бееерегу! - Заверещал Луис сидя на плече Энрике, завидев море, - К бееерегу!
- Заткнись, мы уже пришли куда нам нужно, видишь? Здесь могут подсказать насчет работенки, понимаешь? - Над их головами красовалась вывеска с надписью "Трактир у фонтана".
- Sikke noget vrøøvl! Рикки идет выыпить!
- Заткнись! И научись разговаривать нормально!

Внутри Энрике неспешно огляделся по сторонам, прежде чем подойти к стойке. Он был всецело уверен, что уже бывал здесь и скорее всего набедокурил, но помнилось с трудом. Кажется в прошлый раз Энрике за что-то ударил трактирщика, не этого, то был другой, моложе лет на двадцать. Разбойнику повезло что сегодня юноши не было, иначе он узнал бы обидчика даже гладко выбритым и без попугая. Все было спокойно и сеньор Марра удобно разместился протертом стуле у стойки.

- Чего подешевле, - обратился он к исхудалому трактирщику с седыми висками и небрежно обронил с ладони пару монет на столешницу. - Мне сказали что здесь знают кому требуются моряки. Мне ведь не соврали, так? Меня интересуют те судна, которые являются редкими гостями в этом порту и не находятся на государственной службе. Мы друг друга понимаем?

Трактирщик явно не очень хотел вести какие-либо беседы с настырным нашим настырным и не очень вежливым героем, но когда Энрике обронил еще две монеты он начал неуверенно перечислять имена тех, к кому стоило обратиться, где они могут быть сейчас и где искать их корабль. При этом он задирал взгляд к потолку, как бы с трудом вспоминая, и каждый раз сбивался, когда Луис шумел, а Энрике выпивал рюмку за рюмкой, с нетерпением дожидаясь когда этот проныра перестанет изображать беспамятство.

- Еще налей. - Снова звон монет.
- Ееr det nоok! Трретий стакаан!
- Заткнись, пичуга!
- Какая интересная птица. Она говорит на Датском?
- Ты наливай давай! - терпением Энрике подходило к концу.
- Det er fuuuldstændigt røøøvsygt!
- Говори нормально, а лучше вовсе заткнись! Я пытаюсь подумать!
- Она говорит что ей скучно. - Трактирщик все оттягивал момент выдачи полной информации.
- Плевать мне что он говорит!
- I havet goodt!
- "В море хорошо" - снова перевел трактирщик, за что получил крайне неодобрительный взгляд от Энрике.
- Заткнись, пока я тебе перья не повыдрал! - Энрике попытался схватить попугая, но тот воспарил в воздухе, и перья на его макушке протестующе приподнялись.
- Hold oооp! - громко заверещал Луис.
- Он сказал "Прекрати".
- Pis aaaf!
- "Убирайся".
- Dit svin!
- "Ты свинья".

После этих слов трактирщик получил такую оплеуху, что даже звука не издал, когда упал на пол. Энрике сгреб обратно те монеты, что еще не были убраны за стойку и негодуя вышел на улицу. Луис неизменно вернулся на плечо своего хозяина.

- Так вот за что я того молодого треснул-то! - вспомнил Энрике, - Это видать его отец был... Ну, пойдем искать этого, как его там черт побери.

ПЕРВЫЙ АБОРДАЖ СЭРА КРИДЕНСА

Море Семи Королей. Оно же Семикральщина. Оно же Каторга. Оно же Яма. Названия разные и все правдивы. Место, которое приютило преступников всех мастей, став для них как родным домом, так и тюрьмой, где каждый прибывший обесценивался независимо от статуса его прошлой жизни. Будь ты аристократом или последним ублюдком - в Яме ты не отличаешься от другого, пока не докажешь обратное. Одним из таких попавших на каторгу являлся и Рэй. Благо колония-поселение "Святой Марк", к коему Криндерс испытывал отвращение, не смогла удержать преступника. И, как и прежде, Криндерс собрал себе небольшую компанию лояльных ему людей. И теперь дорога его лежала в море. А единственным вариантом попасть туда - добыть корабль в одном из прибрежных поселений

Вечер в трактире "Маяк костей" как всегда был в разгаре. Кое-как налаженный с "воли" поток падших женщин, рома и развлечений был хоть и маленьким, словно шкерт; но был. В один из таких вечеров Отделение Пирса решило заглянуть на Маяк. И как только компания зашла, трактир на пару секунд затих, разглядывая новоприбывших. В глазах у постояльцев прочитался страх, ибо попавшие сюда из Бехефорта знали Криндерса, если не в лицо, то на слух. А те, у кого страха в глазах не было, смотрели презрительно. Надо же, загреметь на каторгу за убийство девки. Это считалось позором для головореза. Тем не менее, Рэй воспринял это спокойно и когда Отделение село за стол с краю, трактир начал жить своей обычной жизнью

— Слыхали?! К берегу причалил почтовый Ашбенский корабль. Кличут "Известием". Доставляет местному...а хер его разбери кому, письма и прочие посылки. Наверняка коронованный... — один из молодых парней, даже мальчиков, тех что наверняка загремели на каторгу за воровство, рассказывал байку о корабле. И ухо Пирса услышало это

— Клаус! — Рэй взглядом указал на паренька с длинным языком — приведи-ка этого юного флибустьера сюда.
Один из парней, с длинными волосами золотого цвета, ловко встал из-за стола и изъял паренька. Сев на стул, который вовремя доставил Одноухий, мальчик побледнел, словно смерть. Он сразу узнал Рэя, благо сожжение лавки скряги Добсона тот лицезрел своими глазами, как и Рэй узнал его. Имя мальчика было - доходяга Энтони, попавший на каторгу за кражу какой-то там картины у аристократа. И им было суждено попасть в одну колонию.

—Ну что, Энтони. Умерь голос и расскажи всё, что знаешь об этом "Известии". Иначе... — мальчик ощутил под столом острие сабли, которую направил на него ещё один верный сопартиец Рэя - Кулак Джо.
— Д...да...конечно. — Понимая, что в случае отказа, его как минимум хорошенько поколотят, если не оставят подыхать в канаве, Энтони начал говорить
—..Прибыл буквально вчера. Вёз какие-то бумаги. Поэтому он меньше остальных кораблей. Ещё у него мачта и нос подрезаны, словно...ну ты понял, да — попытался схохмить юноша, но, не встретив одобрения, продолжил
—..экипажа там всего-ничего. Но и добычи там столько же. Тебе же неохота возиться со всем этим барах... — не успел договорить Энтони, как Рэй облокотился к нему очень близко к уху

—Если этот корабль... поменяет владельца...жратву умеешь готовить? Плачу 1 гроут серебром в день. В деле? — после чего, мальчишка закивал, инстинктивно, словно собачка и лезвие Кулака ушло обратно в ножны. После чего, Отделение с корабельным поваром, оплатив выпивку исчезло в вечере

Известие, что удивительно, охранялось из рук вон плохо для корабля Короны. По всей видимости, весь экипаж валился от скуки и решил либо провести время по бабам и кабакам, либо отсыпался. Во всяком случае, Отделение, под покровом темноты пробралось на палубу в каюту капитана. Тот развернулся и увидел направленное ему в лицо дуло пистолета

— Сколько расчёт корабля? — спросил Рэй прямо в лоб у него
— 16 человек.
— Я даю тебе выбор, свинья. Кладёшь шляпу на стол, забираешь остатки людей с корабля и выметаешься. В противном случае заговорят клинки
После чего, капитану ничего не осталось сделать, как сдать корабль, отныне принадлежавший Пирсу и его команде. А вот тут как раз сгодился Энтони, который сразу прибежал к Рэю, с глазами, светившимися от восторга

— Энтони, на своих двоих мчи в трактиры. Нам требуются люди. Интересуют те, кто умеют стрелять из этих пушек, те, кто умеют читать карты и ориентироваться по звёздам. Те, кто умеют лечить. Ну и те, кто желает заработать себе как минимум свободу. Теперь мчи!

После чего, Рэй отдал ещё пару приказов и Отделение расположилось на приобретённом корабле, ожидая тех, кто подтянется на корабль

НРАВЫ И ТРАДИЦИИ НА БОРТУ «ДУРНОГО ИЗВЕСТИЯ»

Команда Дурного известия по большей части представляет собой новоявленных пиратов. Да, они были хорошими моряками, но лишь недавно избрали для себя пиратскую жизнь и потому были очень воодушевлены началом новой карьеры. Ощущение того что команда новая, и что корабль становился пиратским именно с их помощью, их руками и под их ногами, создавало атмосферу сплоченности, а подстегиваемое уверенностью и амбициозностью капитана это чувство не оставляло сомнений в том, что куда бы они не шли, сомнения в этом пути им не потребуются.
Но не стоит думать что команда Дурного известия это радостные и обнимающиеся добряки, ведь далеко не каждый из этих "суровых" пиратов спешил проявить любовь к своему ближнему. Не самые добрые подколы, стебы, а порой и небольшие розыгрышы в адрес друг друга сопровождают команду в их нелегком деле, что служило своего рода фундаментом крепкого командного духа и настроя на преодоление тягот и невзгод. Одним из самых частых оскорблений, только среди своих разумеется, было слово пират, произносимое с сарказмом. Если тебя называли не по имени или прозвищу, а "эй, пират", или "ну ты, пират", то скорее всего подразумевалось что ты что-то делаешь не так как пират, или выглядишь в данный момент совсем и полностью непохоже на грозного пирата. Среди чужих же, и в особенности на суше, каждый стремился не подорвать репутацию команды Бланка, и заиметь общую, высокую репутацию. Все они красили красным правый рукав, это символизировало ярость и готовность пролить кровь. Эти парни умели быть серьезными когда хотели. Им давно осточертело подстраиваться под чужие порядки и пиратская жизнь давала им ту свободу в которой они нуждались и потому никто и ничто не могло быть уважительным препятствием, от которого стоило бы отступить позабыв о наживе, хотя зачастую они видели разницу между тем за что пирата совесть не загрызет и тем, что даже для пирата чересчур.

Самой необычной традицией корабля был процесс решения об убийстве или помиловании пленника. Если пираты хотели дать тому шанс, они предлагали бедняге попробовать их рассмешить. Конечно же, чертовски трудно в такой ситуации выдавить из себя что-нибудь комичное, но в том и был подвох. Большинство пленников не придумав ничего лучше начинали либо ныть и просить о пощаде, либо грязно ругались в ответ, за что и платили жизнью. С другой стороны некоторые пугались до такого ужаса, что начинали творить полную ересь. Настолько идиотскую и не смешную, неуклюжую и неловкую, безнадежную и провальную, что сдержать смех было просто невозможно, а сдерживаться было важно, ведь тот кто засмеется - добудет команде обузу. Тем же пленникам, которых щадить никто не хотел, всегда ставили задачей рассмешить самого угрюмого члена команды, если вообще не убивали без всяких конкурсов.

I

Боцман Шуга' сидел на рее и вязал снасть. Его зад привычно устроился на дереве рангоута, и руки мелькали быстро и ловко, выдавая матроса если не бывалого, то привычного к делу. Со стороны можно было подумать, что он целиком и полностью занят верёвкой, но погасшая трубка, стиснутая между зубов, и крепко прищуренный глаз выдавали работу мысли.
- Шуга! Шуга! - донеслось до него. Боцман едва заметно вздрогнул и неодобрительно посмотрел вниз.
- В пятку тебе ежа! - рявкнул он Доходяге Энтони, который карабкался по выбленкам, как хромая собака по виноградной лозе. - Чего тебе?
- Сейчас, я к тебе, дело есть - закричал Доходяга и чуть не свалился на палубу.
Боцман тяжело вздохнул: ком-м-манда, едрить её в качель.
Наконец запыхавшийся и розовый как поросёнок Доходяга встал на рею.
- Ползи! - скомандовал Шуга.
Энтони помедлил: он был уверен, что три дня болтания по палубе и справление нужды с борта делают его настоящим моряком. Он отпустил одну руку, покрепче ухватившись другой, и шагнул по рею. На второй шаг руки не хватало, и Доходяга замер, не решаясь бросить канат.
- Ползи, говорю! - двинул бровями Шуга.
Юнга побледнел - и отпустил вторую руку. Его закачало.
- Я т-я от палубы отскребать не буду: только жопу, пока тёплая, отрежу - и в бордель продам, так и знай.
Доходяга, как подкошенный, рухнул на рей и обхватил его руками и ногами.
- Вот так, - удовлетворился Шуга. - А те-рь - ползи.
Доходяга изобразил гусеницу и начал медленно приближаться к боцману.
- Ком-м-манда...

Юнга говорил горячо и сбивчиво, и чувство в парнишке явно брало верх над разумом. Шуга слушал его молча, посвистывая трубкой.
- Всё? - спросил он, когда Энтони выдохся.
- Ага, - кивнул Доходяга.
- Кому ещё сказал?
- Н-никому, - насторожился юнга.
- Вот так и держи, - Шуга пристально посмотрел на Доходягу. - А захочешь трепло раскрыть - кулак закуси, понял?
Энтони часто закивал.
- Нечего такие разговоры говорить: не твоего ума это дело - куда плыть. Куда капитан решит, туда и поплывём, ты свою голову продал, как нанялся - руками теперь работай. А будешь команду смущать, я тебе лично полста отмерю, а потом заместо шатнов юбку выдам, чтобы ясно было, кто у нас посреди мужиков базарная баба. А те-рь ползи отсюда на камбуз, делом займись.
Доходяга сник и начал удаляться тем же манером, что и прибыл. Йован же, прозванный ещё в родных краях Шугой за холодный нрав, цыкнул зубом и отправил длинный плевок с места в воду.

По-хорошему, юнга был прав. Здесь, в Море, расстояния мерялись на глазок, а любой маршрут укладывался в: "Два дня на палец левее звезды, а там разберёшься," - и даже если новоявленный капитан умел читать карты, то самих-то карт не было. Тем более непонятно было боцману, кого собирались брать на абордаж эти вон Пирсовы головорезы, поскольку идти на прииски и конвои кишка у "Дурочки" была тонка, а остальное... а что там есть остального-то? Боцман, рассуждая сам с собою, покачал головой. Одна только неизвестность и есть. Одна неизвестность...

Поймав за ворот одного из бегающих на причале мальчишек, Энрике получил сведения о наиболее удобном пути, которым можно было добраться до увеселительных заведений. Первое из них оказалось совсем близко, вот только народу почти не было, наверно качество спиртного не оправдывало высоких цен. В следующем на пути Марры заведении было уж совсем пусто. Лишь на редкость румяный трактирщик, выйдя из-за стойки, колотил киянкой ножку перевернутого стула. После нескольких громких ударов он повернулся на пирата и, кажется, что-то хотел сказать, но не мог придумать, возможно его сбил с толку осуждающий взгляд Энрике, а может и осуждающий взгляд Луиса.

- Какого хрена здесь пусто как в церкви? Ты хоть зазывай что ли!
- Увы, сегодня родился первенец у Боба Карсона, все наверно у него в гостях, - разводя руками ответил румяный. - Я уже думаю закрываться, так что товар не отпускаю. - Последнее он уже скорее добавил из опасений что незнакомцу вздумается остаться и принялся стучать дальше.
- Но в том тоже никого! Тоже скажешь пошли к этому Бобу?
- Тоже к Бобу. Тук-тук-тук...
- Должен же быть хоть один кабак, где есть посетители!
- Есть конечно, - нуже совсем пренебрежительно отвечал румяный не оборачиваясь. Мало кто любил когда незнакомцы так невежливо донимают расспросами и даже привыкший к общению хмельными трактирщик уже испытывал неслабое раздражение. Не оборачивался он зря, так как на замахе киянка была вырвана из его руки и следом опустилась на другую, держащую стул. - А-а-а! Ты что, ошалел? Они все в таверне Боба, он владелец таверны "Пуд серебра"!
- А сразу сказать не мог?! - Энрике замахнулся еще раз, но привычный его взору вид испуганного человека его успокоил. Он бросил инструмент на отмашь через бар, и под звуки бьющегося стекла покинул помещение.

Пуд серебра оказался большим, и кажется прибыльным заведением. К тому времени как в нем появился небритый мужчина с попугаем на плече, внутри уже было немало народу, и приходили еще. Одни приходили с подарками, они очевидно были действительно приглашенными гостями и друзьями хозяина, другие же, без подарков, старались не привлекать внимания и успеть занять место за одним из столиков. Как оказалось позже, хозяин заранее объявил на всю округу, что скоро у него родится ребенок, и если это будет мальчик, то выпивка весь вечер будет стоить втрое дешевле. Удивительно сколько людей смогло здесь уместиться. Причем никто из них не торопился веселиться, ожидая когда Боб объявит начало праздника.

Стол за которым Энрике нашел себе место, был занят одной большой компанией, в которой шло оживленное обсуждение одного из их знакомых. Широколицый мужик с кривыми зубами говорил, что снова видел того знакомого с некой женщиной, которая, как следовало из загадочного построения фраз, видимо была испробована некоторыми из присутствующих. Сидящий напротив тип, с длинным как у лошади лицом и заметной лысиной, отвечал, что тот парень уже давно с ней ходит вместе, и кажется не догадывается о смехотворности этого союза. Еще один из их компании, толстый молодой паренек, пересказывал свою беседу с те их знакомым, в которой последний лестно отзывался о своей спутнице. Обмениваясь обрывками фраз, они толкались локтями и еле сдерживали хохот. При всем этом они загадочно переглядывались, и отводили глаза, если взгляд пересекался с Энрике, сидящим почти посередине. Для пирата веселого было действительно мало - он чувствовал себя не в своей тарелке, потому что пришел по делу, а пообщаться толком не с кем, да и тесно было, а мест за другими столами уже было не сыскать. Конечно он всегда мог начать очередной дебош и ругань, но здесь было чересчур много народу и ему не хотелось быть изгнанным из единственного заведения, где вот-вот начнут раздавать выпивку почти даром. К тому же зачем делать это трезвым, если можно сделать это будучи в пьяным?

Наблюдать за тем как пьют остальные оставалось недолго. Через некоторое время, показавшееся пирату вечностью, хозяин заведения вышел в середину зала и объявил о начале празнества. По несоответствию высокого уровня его радости и слабоватого уровня мероприятия в таверне Марра определил, что основное торжество хозяин скорее всего отложил на завтра, куда всякие незнакомцы уж точно не попадут, а сегодня вечер был рассчитан на избавление от излишних запасов (небось под подарки место освобождал) и избавление конкурентов от заработка. Причем сам Боб почти весь вечер в зале даже не появлялся, оставив присматривать пару ответственных.

Когда четвертая кружка Марры уже наполовину была опустошена, с ним наконец заговорили. Длинномордый поинтересовался из каких краев пришел Энрике, а тот, пытаясь показать через плечо на море, сбил на пол ничего не успевшего понять Луиса, что вызвало бурю смеха не только за их столом, но и за соседним. Луис живо встрепенулся, побросался ругательствами в пол-голоса и ушел. Просто ушел пешком на улицу. Марра же, в ответ на опасения толпы, начал рассказывать о том, сколько иной раз проблем приносит этот попугай. Многочисленные жалобы крепкого мужчины на птицу имели успех у публики, Энрике завоевал их внимание и весь последующий вечер даже чувствовал себя эдаким заводилой, хотя скорее местным просто уже обрыдло общаться друг с другом.

Конечно веселое застолье длилось недолго. Вскоре кривозубый заявил якобы Марра пьет из кружки, за которую заплатил он, а еще после некоторого времени и длиннорожий начал предъявлять претензии к тому, что Энрике выбил кривозубому три зуба несправедливо. Какой-никакой праздник в итоге был испорчен, когда двое охранников начали выгонять всех без разбору. Особенно недовольным остался сам Марра, ведь он еще не успел вдоволь воспользоваться пониженными расценками на выпивку, или найти того, кто за него заплатит. Обозленный, он подбил самых одурелых вытащить полупустой бочонок с выпивкой на улицу. Для этого ему пришлось табуретом разбить голову одному из охранников, а другому дать увесистого пинка по яйцам. Те же, кто не мог помочь с надиранием задниц охранников, похватали скамьи и стол, и потащили к берегу, вслед за катящимся бочонком.

Почти до утра до Дурного известия с берега доносились крики и песни пьющих раздолбаев, танцующих под гармонию вокруг стола, и на столе, а сеньор Марра кидался камнями в море, в сторону очень знакомого корабля, со сломанной мачтой.

III

Крыж Лабин был из той породы мужиков, чьё слово всегда крайнее, и по-другому быть не может. До каторги он крепко стоял на ногах, держал село в кулаке и почитал себя из важнейших людей в округе - за что и поплатился. Обедневший дворянин, чью землю выкупил Лабин, существовал во многом от мужицкой милости и давно смирился, но его сынок, выправленный на последние гроши служить в гвардию, имел совсем другой норов. Барские замашки стоили Крыжу свободы - благо хоть добро удалось сохранить (ох, как валялся старый барон в ногах у молодого, чтобы тот не разорил кормильца).

Прибыв на поселение, Лабин терять времени не стал: засучил рукава и принялся за работу, не забывая смотреть по сторонам. Знался он со многими, и ко всем относился с крестьянским недоверием, но замашки свои до времени поумерил, а главное - сумел не запачкать рук, чем очень гордился. По прошествии двух лет с того дня, как Крыж сошёл в колодках с баржи, он выкупил свою свободу, что для Моря Семерых было событием крайне редким, если не небывалым.

Впрочем, возвращаться в родные края Лабин не стал: понимал, что хозяином на дворе ему больше не быть - придётся доживать при сыновьях, - и потому решил остаться и врастать корнями здесь, благо простора было хоть отбавляй и даже с излишком. Но тут-то Семикральщина и повернулась к нему другим своим лицом: за три года Крыж обрёл и потерял больше, чем за всю жизнь до того. Богатство проходило через его руки и тонуло в бездне людской подлости, жадности и глупости. Каторжный народец не понимал и не хотел понимать, что такое своё, честное, сделанное за совесть и на век. Один дом у Крыжа отняли разбойники, ещё один - охранка, три мастерских сожгли завистники. А два крабля один за другим пустили ко дну со всем товаром нерадивые матросы. Но каждый раз Лабин сжимал зубы, отирал ладони о рубаху на груди - и начинал заново, потому что иной жизни для себя не мыслил, а целиться в чужую глотку было для него всё равно, что прыгнуть с борта в чёрную воду без возврата.

К Быдловой Мели Лабин пришёл за товаром. Баржу на честное слово - редкая привилегия только для него-дурака - взял у душегуба и местного царька Воньки Злого (в глаза называемого Иваном Злотоставным, иначе висеть тебе за дурной язык на суку). Посудина стоила дурной процент и была дрянная: текла, скрипела и грозила развалиться - Кырж убивался в кровь, бегая и починяя всё, что можно было, но толку с того было мало. Сначала он намеревался идти кругом по дальним поселениям, но на подходах к Мели стало ясно, что с водой в трюме далеко не уплывёшь - разве что вниз, - и Лабин решил брать самогона под реи и держать курс на Вилку.

Когда Дурное Известие показалось на горизонте, Лабин торговал на берегу. Дело это было долго и муторное, так как он за совесть лез в каждую бочку, по совести её проверял и на совесть заколачивал. Кликнутый помогаем, он видел, как на Дурочке убирали паруса, как спускали лодку, как на вёслах шли к барже - и из этих наблюдений сделал свои выводы, которые заставили его с силой почесать бороду, уперев другую руку в пояс. После этого он вернулся к делу, словно позабыв обо всём.

В отсутствие Лабина, главным на барже оставался соглядатай Воньки - Франс Крыса. Крыжа он уважал, боялся и ненавидел одновременно, был несдержан на язык и понос и любил сболтнуть лишнего, корча из себя человека знающего и опасного. Прибывшим к борту Пирсу и Марре он подняться на палубу не дал, а даже наставил на них дробовые ружья, но зато в три минуты выболтал всё, писаное выше.

Песчаный пляж готов был встретить босые ноги Энрике, сообщив им о свежести моря и накопленном жаре солнца, однако пират был против подобной перспективы и сапогов не снимал. Он стоял поодаль от квартирмейстера и торговца, чья беседа издали напоминала некую борьбу двух нелетающих птиц, победу в которой одерживал тот, чья поза покажется более устрашающей. За спиной послышался усиливающийся шелест трепещущих перьев и через мгновение на плечо приземлился Луис со связкой ключей в клюве. Время от времени Марра тренировал его, приучал таскать мелкие предметы, различать их. Ключи эти давно служили одним из предметов для тренировки, именно они открыли Энрике путь к свободе с каторжного лагеря. Луис выронил связку в подставленную ладонь и принялся копошиться под своим крылом.
- Чего ты там ковыряешься? Глянь-ка сколько добра, - щурясь от косых предзакатных солнечных лучей пирал провожал взглядом каждую бочку, которую катили к причалу. - А не жирно ли им будет?
Громко и смачно кашлянув и сплюнув мокроту, Марра направился к одному из наиболее взрослых матросов, черты лица которого выдавали в нем любителя выпить. Тот совершенно не обращал внимания на Пирса и Лабина, чем и подсказал Энрике что подобные разговоры не его собачье дело, а значит на корабле он занимает примерно одинаковую по рангу должность с Энрике. Пират остановился в нескольких шагах от матроса, встал к нему в пол-оборота, будто бы просто пришел постоять, и приглашая к разговору кивнул ему головой. С первого кивка матрос не понял, потому пришлось сделать второй кивок, более явно указывающий что нужно отойти в сторону. Дерзкий и лихой вид незнакомца определенно озадачил матроса, но тот все же подошел.
- Ну вы как, завтра в море? - негромко пробасил пират. Его черные глаза в этот момент что-то выискивали на горизонте, а вот попугай пристально смотрел на матроса.
- Видать завтра, - отвечал матрос удивленно глядя на попугая.
- Как насчет опробовать местного? Или вас папаня не отпустит?
- Да мы уже полдня ждем когда бы уже, все руки уже в нем! Вот смотри, - матрос показал Луису руки испачканные в липкой субстанции, запах которой вновь заставлял перья на его макушке вставать дыбом. - А пахнет как... А что, имеешь?
- Имею, - более оживленно ответил Энрике и повернулся на матроса. Тот стянул бежевую повязку с головы, чтобы протереть лицо от пота, и легкий, но душный ветер подхватил длинные вьющиеся волосы, - Имею возможность приволочь сюда полбочонка за смешную цену. У меня знакомый здесь - говорит осталось полбочонка с одного урожая, и некуда его девать. Не продавать же полбочки! Отдаст недорого, но нужно скинуться. М? Да не тушуйся ты, я тут так кажлый раз беру - выгодно и вкусно!
Матрос почесал свою горбатую переносицу и сказал что ему нужно посовещаться с командой. Вскоре Марра увидел как матрос собирает с них деньги и, украдкой поглядывая на Лабина, возвращается в переговорную.
- Вот, сколько есть. Хватит?
Марра понятия не имел на что тут может хватить, ведь он был впервые в этих краях.
- Хваатит! - гаркнул Луис.
- Хватит. - кивнул Энрике и сгреб монеты грубой и толстой ладонью.
- Ты только вон там нас подожди, дальше по берегу. Мы как освободимся так сразу и подойдем. Я Анжело, не начинайте без меня. Мне еще потом боцману докладывать о размещении товара, я быстро.
- Ты уж не задерживайся Анжело - ухмыльнулся Марра и отправился к винокурне.
Энрике действительно купил почти полбочки крюшона и пару бутылок на пробу, и спустился к месту встречи, больше времени уделяя бутылке чем ходьбе. Следующие полтора часа он пил в одного, сокрушаясь попугаю на тему жизни, моря и всего остального. Энрике уже почти забыл об Анжело и остальных, но с приходом темноты они все-таки пришли и были крайне недовольны тем что добрая часть их денег уже внутри незнакомца, а рядом валялось скудное на вид количество алкоголя, никак не сравнимое с половиной бочки. Они конечно прильнули к свободным бутылкам, но чем быстрее кончалась выпивка, тем больше становилось вопросов к Энрике. Не выдержав очередного косого взгляда в свой адрес, уже изрядно шатающийся пират встал с бревна и обратился ко всем присутствующим.
- Давайте пейте, мне еще вас... Нам еще... Вам... Я вам жопы то понадеру!
Марра выхватил кнул и принялся хлестать песок со всех от себя сторон, поднимая солидную бурю.
- А ну пейте! Ты пей! И ты пей! Больше пей!
Вокруг пирата собралось человек пятнадцать, и кажется все они были готовы пересчитать кости хитрецу. К счастью это была обычная ситуация для Энрике и он решил подстегнуть их еще больше.
- Что, караси пресноводные? Не лезет? Тогда я вам сдачу не верну! - и Марра с громким смехом быстро побежал вглубь острова, туда где заросли побольше. Не хотят так - ну будет иначе, решил он. Уж кто погонится за ним в эти леса вряд ли вернется в хорошем самочувствии, а кто догонит может и вовсе не вернется.
Далее второй этап плана. Я надеюсь за мной погонятся, не могут не погнаться. Мерзавец+Звериная хитрость - подлавливаю преследователей в лесу и наношу им травмы. Кому палкой по ногам, кому по роже, стараюсь вырубить каждого, чтобы потом не вспомнили.
6d5: (2 + 5 + 2 + 5 + 5 + 5) = 24
2d5: (1 + 1) = 2

После неудачи с Лабиным Нэтталл решил вплотную заняться абордажем второго судна. Время уходило, обед давно уже растворился в вечно голодном желудке Джеймса, а ужин, как на зло, откладывался до трудоустройства. От местных бездельников, что сутки напролёт ошиваются возле пристани, Джеймс узнал что корабль - скорее всего бывший коронный почтовый бриг. Бывший - потому что на палубе за весь день не показалось ни одного полностью одетого человека. Торговец фруктами подтвердил эту теорию. Он полчаса болтался возле борта на лодочке, рекламируя свой товар, но не заработал ничего кроме нескольких обидных прозвищ от матросов с "Известия". Ни имени капитана, ни маршрута следования, ни цели прибытия на Мель выяснить не удалось. Кое-кто с слишком буйной фантазией, предполагал что это судно контрабандистов. Или, быть может, даже того хуже. Дескать, ходят по архипелагу вот такие непримечательные суда. Посещают порты, ни с кем не контактируют, просто наблюдают, чтобы сняться с якоря на следующее утро и навсегда исчезнуть. А потом выясняется, что в ту ночь пропали люди - экипаж таинственного судна под разными предлогами заманивает бедолаг к себе на борт и затем, как рабов, бросает в трюм.

Джеймс ухом не повёл, выслушивая всю эту галиматью, а лишь не забывал поддакивать и изображать удивление в правильных местах. В сказочки о чёрных судах он ни капельки не верил, но вот перспектива остаться без ночлега и без ужина на острове его серьёзно смущала. Была не была, надо попасть на борт и поговорить с капитаном с глазу на глаз. Но вот что ему предложить? Достойная задача. Нэталл уселся на причальный кнехт и стал внимательно изучать устройство брига, прикидывая что можно улучшить своими силами и до чего, скорей всего, не додумался неизвестный капитан.

От полёта инженерной мысли Нэталла отвлёк всплеск воды и ругательств неподалёку. Джеймс повернулся. В нескольких ярдах от него в воде барахтался лодочник, что рассказывал про ночных похитителей. Над ним на причале стояло трое молодчиков, в чьих небритых лицах парень сразу же признал конченых душегубов. Один из них пошевелил уродливо торчащей половинкой ушной раковины, ткнул пальцев в Джеймса и спросил
- Эй щенок, Ты что ли Джим Нэталл? А ну ка греби сюда, крысёныш.- Товарищи одноухого надвинулись на незадачливого инженера, грозно поигрывая деревянными дубинками и кистенями. Джеймс попробовал вспомнить все приёмы кабацкой драки, какие знал, но почему то на ум приходил только вариант схватить негодяя одной рукой за горло, другой за ворот и получать от него по морде - раз-раз, раз-раз.
Руки потянулись в карманы в поисках оружия, однако тюремные брюки хранили только пригоршню морского песка. Хм, песка. Почему бы и нет.
Нэталл сделал вид, что пытается раскланяться перед незнакомцами, зачерпнул ладонью горсть просолённого морской водой песка и изо всех сил швырнул в лицо одноухого. Бандит взвыл и схватился руками за глаза. Джеймс увернулся от широкого замаха дубиной второго головореза и бросился прочь, перепрыгивая на ходу тюки и бочки с товаром. Преследователь, красующийся шикарными шрамами от плети, не отставал и пару раз почти схватил Джеймса за шиворот. Нэталл понял что настал решающий момент погони, когда увидел раскрытую дверь винного склада Яцека. Резко изменив курс, беглец нырнул в проём и его глазам со света показалось что наступила полнейшая тьма. Сделав несколько шагов вперед, Джеймс чуть не приложился лбом о перекладину винного стеллажа. Пригнулся и проворно проскочил на другую сторону склада. Позади послышался глухой удар, треск сломанной доски и грохот падающих бочек - преследователь не успел пригнуться и со всего маху вошёл головой в препятствие. Нэталл не стал останавливаться чтобы посмотреть на последствия, а продолжал бежать и бежать, пока портовые постройки не остались далеко позади.
Джеймс обессиленный рухнул в густую траву возле покосившегося сарая и лежал так, пытаясь глубокими вздохами остудить пылавшие от нехватки кислорода лёгкие. Дьявол, да кто же это такие?

Яцек Бур хохотал так, что вязаная шапочка, согревавшая его лысое темя, съехала набок и упёрлась в ухо.
- Ой... - постанывал он, суча ногами. - Ой... избавить... от... от Воньки... ой...
Он собрался с силами, вдохнул и крикнул в сторону двери:
- Марек!
Из проёма тут же высунулась вихрастая мальчишеская голова.
- Марек, беги к маме и скажи ей, что сегодня я смеялся больше, чем в день нашей свадьбы: пусть возьмёт золотой дублон, который я ей тогда обещал.
Мальчишка сорвался с места и, топоча босыми ногами по доскам, бросился прочь из конторы.
- Ой... избавить, - всхлипнул ещё раз Яцек, утирая чёрным от чернил пальцем крупную слезу.
В комнате с низким потолком и двумя подслеповатыми окошками постепенно воцарилась тишина.
- Значит так, - сказал наконец Бур, деловой, но всё ещё довольный. - Вы, молодой человек, мне решительно нравитесь.
Он водрузил шапочку обратно на затылок.
- Мозгов у вас, конечно, как у ракушки, но гонору и амбиции хватит на гусарский полк. Поэтому я не скажу Сене вас бить.
Сеня, отличавшийся от стены, возле которой стоял, только цветом, переступил с ноги ни ногу. Джо при своих не самых маленьких габаритах выглядел рядом с ним скромно, не говоря уже про самого Пирса.
- Так что садитесь давайте - в ногах правды нет, - Яцек махнул рукой на колченогую табуретку.
Пирс, сохранявший на лице натянуто-любезную улыбку, почёл за лучшее согласиться и сел, широко расставив ноги, чтобы удержать равновесие.
- Ну так вот, про то, что вы мне сумели наговорить. В первую очередь, никого вы тут не сожжёте: не вы первый, не вы последний с этой дурной идеей носитесь. Дома стоят редко, ветер сырой, брага плохая - едва горит. Ну, один двор, ну, два, может, и сгорят. Но все же выбегут: вас поймают - будет плохо.
Бур звучно высморкался в тряпицу, игравшую, видимо, роль платка.
- Теперь про Воньку: никакой он не царь, и на всю Семиркалю у него рта не хватит. Таких, как он, тут по штуке на два дня пути. И никакой это не его спирт. Он даже не мой, - Яцек строго поднял указательный палец вверх, подчёркивая этот важный момент и давая понять, что причинение неприятностей ему лично никому не поможет и ничего не изменит. - Однако если Вонька не царь, так вы и не холоп даже. Чем вы против него воевать собрались? Дырявым корытом и фунтовой пушкой? Пф-ф-ф! Вы меня извините, молодой человек, но с такой рукой вы не в Чёртову Жопу, а в обычную припллывёте.
Безмолвный Сеня, услыхав, видно, знакомое слово, хрюкнул.
- И не думайте, что у вас получится от Воньки долго бегать. Схватить да рвануть, может, и выйдет, но раз, два - а на третий он вас изловит: ему одного хорошего корабля хватит, чтобы ваше ведро догнать (а один хороший корабль у него есть, я это точно знаю). Да и вообще, зачем он вам сдался?
Бур всверлился своими маленькими серыми глазками в Пирса. Криденс постарался остаться непроницаемым.
- Неужто личная обида? - многозначительно спросил Яцек.
Пирс молча улыбнулся.
- Ну, нет так нет, - Бур махнул ладонями, откинулся на спинку деревянного кресла и сплёл пальцы на груди. - Это дело ваше, мне до него нет разницы.
Он покрутил большими пальцами.
- Но всё-таки вы мне нравитесь (это я вам уже говорил), даже не хочется отправлять вас с пустыми руками, - Яцек вытянул губы и издал звук, словно подзывал свинью. - Знаете, есть у меня одно дело: плёвое, если по правде, но изрядно щекотливое.
Яцек стрельнул глазами по окнам и дверному проёму. Склонил голову набок, словно прислушиваясь.
- Знаете, судьба сводила меня с разными людьми: хорошими, плохими, никакими - разными. А вот один был - говно редкое, - в голосе Бура звякнула давняя злоба. - Франсуа Де Бонторак, судья и пидорас. "Пидорас" - это я не ругаюсь, если вдруг вы подумали.
Костяшки пальцев, сплетённых Буром на груди, побледнели.
- Вам, молодой человек, столько и не снилось обиды, сколько он мне и семье моей сделал... Но вот, поверите ли, совпадение, - Яцек закатил глаза, - Не знаю, почему, но переехал он сюда со всем своим двором. В Раздоле поселился, три дня пути отсюда. Дом у него - каменный. Прислуга... Ой, не делайте такие глаза: судья - он и на кладбище свой интерес найдёт.
Бур всмотрелся в Пирса. В его взгляде была старая обида.
- Хотите - передайте ему привет от доброго Яцека из Якды, рождённого в Велероне.
Пирс напрягся, стараясь нутром уловить скрытое течения тёмной реки, но только почуял холод на щеках.
- Ну а потом, если сумеете, приходите - мы с вами поговорим, - Яцек осунулся в кресле, прикрыл глаза, прогоняя в глубину всё ненужное, и лениво зевнул. - Про Воньку поговорим, про ваше корыто, про другие дела... Приходите, молодой человек, если сумеете.
С этими словами он махнул рукой, показывая, что разговор окончен, и Пирс вместе Джо покинул контору, сопровождаемыя тяжёлым и жарким дыханием Сени.

- О, какая краля!..
- Бла-ародная: ясно не отсюда.
- Нет, таких у нас не видть, откуда?
Примерно такие ответы слышал Марра, когда совал медальон под нос каждому, кто попадался ему на пути. Когда доброхоты, не спешившие при виде грязного и злого оборванца сделать вид, что очень заняты, закончились, Энрике начал натурально хватать людей за шиворот. Это, конечно, мало кому понравилось и неизвестно, чем бы закончилось, если бы не мушкетон у него в руках: даром, что он выглядел так себе и не был заряжен, но сам вид внушительных размеров раструба заставлял подумать о хрупкости бытия и схожести человека с перьевой подушкой.
- Про бабу-то не скажу - я ж её не вижу, - а вот пистоль у тебя знатный, - вдруг подошла удача к синьору с другой стороны. - Один раз я такой видал, только тот блестящий был, а этот... э, погоди, так это ж тот же самый!
Говоривший был не в лучшем состоянии, чем сам Марра: низкорослый мужичок, седой, небритый и без половины зубов. Он мучительно колупался в носу грязным обкусанным ногтем и смотрел каждым глазом в свою сторону, склоняя голову, как курица - набок, - чтобы приглядеться.
- Был тут один корабль красивый: давно уже, лет, может, пять тому. А то и десять. Баба тогда ещё моя жива была, а она когда померла?..
Собеседник Марры погрузился в мучительные расчёты, очевидно выходившие за пределы тех чисел, которые он знал, и действий, на которые был способен. Энрике угрюмо сплюнул.
- Так, это, вот. Красивый корабль, говорю, был. Из-за пролива, да, - наконец вернулся мужик к оброненной теме. - Офицерик один с него всё ходил с этим пистолем-то. Я тогда сторговать хотел, да он отказался. Гы-ы!..
Мужичок вдруг осклабился.
- Ишь ты, погнал меня сапогом под жопу - а я Сеньке-дураку сказал, что он мамку его ебти хотел. Я думал, дурак-то опростался, а оно эвона как: добрался, значит.
Искрення радость, изобразившаяся на его лице, отдавала тухлой тиной.
- Ты его, это, отдай мне, - сказал он вдруг с полным уверенности чувством. - Он мой. Я, если б знал, сразу б его нашёл! Отдай.

Воистину ничто так не подстёгивает человека, как укрепившийся голод. Озябший, промокший и со вчерашнего дня ничего не евший Нэттал взялся за дело с таким рвением, что, казалось, выпусти его в одиночку против целой армии - и победа останется за ним.

Матросы с Лабинской баржи обнаружились скоро: угрюмая компания, сверкая синяками, сгрудилась в питейном доме неподалёку от прибрежных складов.
- Кто, кто - знамо кто: ублюдки с той лохани, - сверкнул заплывшим глазом один из них в ответ на вопрос Джеймса о нападении на него. - Сколько тут торговали, никогда такого не было, чтобы на человека ни про что среди бела дня напасть. Они это, помяни моё слово.
Его дружки, бурча и ругаясь, закивали головами.
Нэттал, решив закрепить успех, подаренный ему общим несчастьем, принял вид такой же обиженно-унылый и осторожно осведомился, как бы ему поговорить с Лабиным.
- Дык плыви с нами, - ответил ему другой, лишившийся, видимо, совсем недавно зуба и поминутно совавший в образовавшуюся дырку язык. - Сейчас лодка придёт с борта - и поплывём.
- А ты, что ли, наняться хочешь? - спросил ещё один из компании. Волосы на его голове были спутаны и запеклись в крови.
Нэттал осторожно уклонился от ответа в нужном ему направлении.
- Ну, гляди, - сказал беззубый. - У нас теперь рук-то не хватает.
- Это раньше рук не хватало, - зло перебил его товарищ, молчавший до этого. - А теперь точный недобор.
Остальные переглянулись и угрюмо замолчали. Нэттал, почуяв запах покойника, поспешить сменить тему.
- А что это за корабль там, с жёлтым флагом? - спросил он.
Тот, кто говорил последним, удивлённо поднял бровь.
- А то ты вчера что ли с баланды слез? - бросил он.
Джеймс небрежно покрутил пальцами в воздухе.
- "Кулак" это, - ответил тот, что был с подбитым глазом. - Самый быстрый корабль в наших краях. Считай, главная Вонькина сила.
- Сорок пушек, - поддакнул беззубый. - Как пальнёт - только дырки в бортах и считай.
- Угу, - согласился окровавленный. - Всё равно, что жопу под картечь подставить.
- Ай, тбе лишь бы жопу подставить, - ляпнул одноглазый и заржал.

Решительные действия синьора - а отныне капитана - Марры изрядно удивили команду. Одни углядели в этом конец пиратской вольницы (которая так и не наступила) и пожелали покинуть судно. Другие решились на соревнование с Энрике, но тот, хотя и лишённый кнута, пустил в ход кулаки, нож и попугая: порядок был восстановлен. Наибольшую опасность представляла собой абордажная команда, но на деле проблем от них не было вообще: не решаясь действовать в отсутствие Криденса, они просто собрали пожитки и, прихватив из трюма приличную кипу запасов, отчалили. Итого на борту "Дурного Известия" осталось десять человек, более или менее схожих с Маррой в чертах и устремлениях. В их глазах тлели угольки жадного предвкушения: не собираясь делать из этого тайну, Марра рассказал о старой карте и объявил - бриг идёт за сокровищами. Команда гаркнула: "Ура!" - и расползлась по кораблю в ожидании приказов.

---

Бриг "Дурное Известие"
Ранее - почтовый бриг Короны Истарольской Вечной и Нерушимой
Измещение - 40/90 дней пути
Скорость - +2d2 Условная скорость корабля без экипажа, можно увеличить через навык команды.
Маневренность - +2d3 Условная маневренность корабля без экипажа, можно увеличить через навык команды.
Пушки - 3/20 - +2d2 Число пушек и условный чистый урон при попадании, точность зависит от навыка команды.
Экипаж - 10/25 человек - +3 очка навыка +1 очко навыка за каждых 3 человека команды.
Особенности:
- укороченный бушприт
- половина от фок-мачты
- обе реи на грот-мачте из плохого дерева (срочный ремонт на ходу)

Капитан Энрике "Кнут" Марра
Черты ангела:
- Живучий
- Заблудший
- Напористый
- Счастливчик
Черты дьявола:
- Бешеный
- Мерзавец
- Отталкивающий
- Пьяница

Очков навыка - 13
За эти очки можно купить навыки команды: как общеприменимые - например, навигацию, - так и узко специализированные - к примеру, знание древнего языка. Формально навык привязывается к членам экипажа: чем больше очков в навыке, тем больше матросов им владеют. Если носитель навыка один, и команда его лишилась, то и навык пропал.

---

Первым делом Марра решил провести ревизию имевшегося на борту добра. Предполагая, что обход судна капитаном закончится в трюме у бочек с ромом, Шуга изъявил готовность взять это дело на себя (как выяснится позже, за время скитаний между Вилкой и Быдловой Мелью, Дурочка растратила большую часть припасов и, к тому же, необъяснимым образом лишилась пары пушек). Энрике, освобождённый от необходимости считать и морщить лоб, вздохнул с облегчением. Впрочем, ненадолго, поскольку столкнулся с необходимостью узнать вчерашних товарищей как сегодняшних подчинённых: в конце концов, кто-то ведь должен управляться с парусами и картой, пока капитан разгуливает по палубе в красивой шляпе.

ТРАНСКРИПТ ОТКРЫТО ЛЕЦИИ, ДАННОЙ ПРОФЕССОРОМ СЛОВЕСНОСТИ И ОТНОСИТЕЛЬНОЙ ИСТОРИИ УЦЕЛЕМ ПРЫТКОЙ ПО СЛУЧАЮ ОЧЕРЕДНОГО ОТКРЫТИЯ УНИВЕРСИТЕТА ИМЕНИ СВЯТОГО ПЫЦЕКА В ВОЛЬНОМ ГОРОДЕ МАРДЕ

Записано с согласия и по указанию пана надзирателя за общественным порядком.
Заверено к ограниченному распространению.

- протирает увеличительное стекло, откашливается -

О, как многое сокрыто от нас лежащим перед нашими глазами!

Мало кто, услышав незамысловатую матросскую песенку, догадается, что его слуха коснулось нечто большее, чем развлечение простого моряка. Однако на самом деле она есть сложное переплетение тем, рождённых не только разными людьми, но целыми эпохами!

- поёт (помарка на полях: "Дева песню поёть, а козёл глотку дерёть") -

Маленький Йон - бастард короля,
Маленький Йон - по колено моря,
Он нам поможет: мы с ним поплывём,
Карманы набьём и обратно придём!

Маленький Йон - лихой удалец,
Маленький Йон - толстый конец,
Он нам поможет: в море и в койке
Будем стоять ровно по стойке!

- смех и волнениеи в зале, пан надзиратель за общественным порядком выражает недовольство -

Маленький Йон - любитель вина,
Маленький Йон - кружка без дна,
Он нам поможет: каждую бочку
Будем лакать мы целую ночку!

- отирает голову платком -

Начнём с очевидного.

Маленький Йон есть никто иной, как Йон Рау Венбергхоф: известный разбойник и самопровозглашённый король так называемых "пиратов". Ещё при жизни он был отлучён от Храма Всех Богов и предан вечному проклятию за тяжкие прегрешения. Однако несмотря на это многие моряки почитают его как заступника и поводыря...

ПАН НАДЗИРАТЕЛЬ ЗА ОБЩЕСТВЕННЫМ ПОРЯДКОМ (из-за кафедры): И очень зря!

- осматривает зал, затем ищет, где остановился -

Да-да: очень зря, очень... очень почитаем. Мн-э-э-э... А!

Большую роль в этом, конечно, играет загадочное исчезновение Йона Рау, отправившегося, согласно легенде, за сокровищами Гнилого Моря, известного нам сегодня как Море Семи Королей.

- отвлекается от бумаги -

Прошу обратить внимание на то, что, насколько нам известно из других источников, это плавание имело место быть более трёхсот лет назад, но вместе с тем оно - не самое древнее событие, упомянутое в песне!

- поднимает вверх палец -

Однако вернёмся.

- ищет, где остановился (помарка на полях: "Три по два - шесть, а два по три - пять - отчёркнуто, - Ванку не звать") -

Нельзя не обратить внимания на то, что далее Маленький Йон называн "сыном короля". С точки зрения истории это грубая ошибка, так как Венбергхоф-Бруси, из южной ветви которых происходит Йон Рау, никогда не были близки к царствовавшим домам Срединноземья. Более того, представители рода на протяжении нескольких поколений проповедовали идеи всеобщего равенства и призывали разделить богатство, знание и пивилегии между всеми людьми...

КТО-ТО (из зала): А так можно?

- сбивается -

И-исходя из теории...

ПАН НАДЗИРАТЕЛЬ ЗА ОБЩЕСТВЕННЫМ ПОРЯДКОМ (из-за кафедры): Нельзя!

КТО-ТО (из зала): Суп с гуся!

ПАН НАДЗИРАТЕЛЬ ЗА ОБЩЕСТВЕННЫМ ПОРЯДКОМ (из-за кафедры): А ну кто там умный такой?

- волнения в зале (помарка на полях: гусь в шапке, похожей на шлем надзирателя, - потом жирно замарано другими чернилами) -

- спустя время, когда порядок восстановлен -

Под "сыном короля" здесь следует понимать собирательный образ незаконнорожденного потомка Апифания Восьмого, которого мы знаем как Пифу Грозного, но которого при жизни в простонародье называли также и Пифой Плодовитым.

- смешки и шушуканье в зале -

Как известно, именно война за наследство, учинённая его бастардами (и теми, кто решил ими притвориться), стала причиной Второго Смутного Века.

КТО-ТО (из зала): Давай про толстый конец!

- смех зале -

ПАН НАДЗИРАТЕЛЬ ЗА ОБЩЕСТВЕННЫМ ПОРЯДКОМ (из-за кафедры): Никаких концов!

КТО-ТО (из зала): Так не про тебя ж вопрос.

- всеобщие беспорядки и ликование -

[конец первого листа]

СТАРОЕ ПИСЬМО

Здравствуй, дорогой друг!

К стыду своему, я не писал тебе со времени нашей встречи - надеюсь, ты простишь мне это ужасное пренебрежение: у тебя всегда было доброе сердце, и я - увы - не перестаю
этим пользоваться.

Не стану спрашивать тебя о делах (надеюсь, они в порядке), о семье (я молюсь за них каждый раз, когда не забываю помолиться вовсе) и здоровье (верю, что ты, как и всегда, осторожен). Не стану спрашивать не потому, что мне не интересно, а потому, что вряд ли твой ответ найдёт меня раньше нашей следующей встречи, где бы она ни состоялась: в этом мире, или в одном из иных. Вместо этого, пользуясь случаем, напишу тебе пару слов о себе и своих приключениях.

Как ты, наверное, помнишь, когда мы виделись в последний раз (а это было год назад, наверное?), я был окрылён сверх всякой меры. Мои бессвязные восторги не уверили тебя в том, что моя жизнь должна перемениться к лучшему - и чёрт возьми, ты, как всегда, был прав. За прошедшие месяцы судьба подвергла меня таким испытаниям, по сравнению с которыми наша с тобой служба под королевским стягом покажется детской забавой (хотя тогда мы думали: разве может быть хуже?). Однако обо всём по порядку.

В ту зиму мои многолетние "поиски сокровищ", как ты их называл, увенчались, наконец, успехом. Но нет, я не нашёл старой карты с указанием места, где покоится клад. Скорее наоборот: это меня нашёл тот, кто хотел воспользоваться моим знанием о кладах. Капитан А'тер (теперь я знаю, что это имя выдумано, как и десяток других прозвищ, услышанных мною с тех пор) предложил мне место на корабле и долю от сокровищ, если только я сумею привести его к ним. Он взял на себя расходы, чтобы подготовить два судна, и даже заплатил за те самые письма и судовые журналы, которые я так жаждал заполучить на протяжении последних лет. Впрочем, я думаю, некоторые из них были не куплены, а украдены, и хорошо, если при этом обошлось без крови. Да, мой дорогой друг, по этим строкам ты можешь догадаться, в какой компании я оказался и на какую авантюру себя обрёк.

Мы покинули порт в первые дни весны и взяли курс на Гнилое Море. Иллюзии покинули меня довольно быстро: я понял, что вынужден делить палубу с людьми, похожими на зверей как снаружи, так и внутри. Ты наверняка воскликнешь: "Так почему же ты не прыгнул за борт при первой же возможности?" - и снова будешь прав. Увы мне: я понядеялся на свой военный опыт - и, как оказалось, совершенно зря. Знай же, любезный друг: когда за твоим плечом нет преданной и верной сотни, то офицерский знак на руке не стоит и гроша. Впрочем, должен тебе признаться, я мало жалею об этой части своего приключения. Ведь я всегда был жаден до впечатлений - и вот, получил их сполна. Правда, стоили они мне многих синяков и даже пары ран посерьёзнее, но как интересны эти души, сумей подобраться к ним в минуту искренности!

Мы в несколько недель добрались до пролива Пифы Грозного и прошли его, на удивление, без происшествий. Здесь должен я опять отвлечься и сказать тебе, что строительство охранных фортов идёт полным ходом, и что, если всё продолжится так и дальше, то работы могут быть окончены в несколько ближайших лет. Ты, пожалуй, будешь обрадован этим известием - о, я помню твою слова про "ублюдков всех сортов", - но я сам испытал странное чувство. Будто смотрел, как льют котёл, кипящее масло из которого однажды хлынет мне на шею. Знаю, ты отмахнёшься от этих слов, посчитав меня впечатлительным, но...

[далее больше половины письма приведено в негодность морской водой]

...принял решение отдать им второе судно, предварительно сняв с него всё, что может понадобиться нам самим, в том числе паруса, снасти и даже отдельные доски обшивки, не говоря уже об оружии и припасах. Здесь ты, наверное, удивишься, но капитан решил оставить бунтовщикам пушки, цельные ядра и меру пороха: это даст им хоть какую-то надежду, если придётся снова встретиться с морским чудовищем.

От точки расставания "Огненный конь" двинется дальше в одиночку, и кто знает, что может ждать нас впереди. Искренне надеюсь, что об этой части моего путешествия ты услышишь от меня самого, но если нет, то знай: оглядываясь назад, я смело могу сказать, что никогда бы не пожелал себе лучшего друга чем ты. Да хранят тебя боги. Тебя, тех, кто тебе дорог, и тех, кому дорог ты.

Всегда и искренне твой
А.И.

После Написанного

Это письмо я передам хромому Барку, который, как я уже писал, обязан мне жизнью и, вероятно, потому проникся своего рода симпатией (как ты понимаешь, он вместе с другими недовольными хочет вернуться на "Беговом Коте"). Чтобы усилить его добрые намерения, я вложу в письмо поручение на тридцать монет серебром: кажется, именно столько ты проспорил мне в тот раз, когда я предсказал твою женитьбу. Пожалуйста, отдай их тому, кто передаст тебе это письмо, но предварительно осведомись о судьбе самого Барка, и если он жив, то подели деньги пополам - зная теперь нравы этих людей, я допускаю, что если он не сможет доковылять до тебя, а пошлёт кого-то другого, то останется без монет.

После После Написанного

Толстый Луш,
Тослтый Луш,
Толстый Луш объелся груш!

[след от печати с родовым гербом: стоящий на дыбах олень с тыквой в рогах]
[судя по всему, оставлен на бумаге раскалённой печаткой]

Цепкие коготки Луиса постукивали по палубе, пока тот разгуливал вдоль и поперек корабля, подыскивая себе занятие. Члены команды после недавней потасовки услужливо уступали ему дорогу, а попугай, словно зная заранее, и не думал сторониться. Вот на палубу наконец вывалился Марра, помятый, сонный и странным образом тихий.
- Где Коготь? - теперь стало понятно почему он тихий, он слегка осип. Ответом ему был взмах руки с вытянутым пальцем, сначала указательным в сторону верхней палубы, а затем средним вверх, когда капитан уже отвернулся.
Энрике поднялся наверх, наговорил костлявому Беку несколько пренеприятнейших фрагментов биографии его родственников, и поручил изучить карту на сколько хватит мозгов и внимательности. Тот обещал приложить все усилия и беречь карту, ведь еще предстояло найти разбирающегося в магии человека для чтения карты. После этого Марра востановил свой голос, да и всего себя, несколькими глотками из фляги, дал команду на построение. Шеренга образовалась очень быстро, капитан даже не успел спуститься на палубу, правда крайне некачественно. Марра прошелся вдоль, морщась позаглядывал в вызывающие жалость лица, и изложил свою идею.
- Ну что бедолаги, остались самые конченые? - в этот момент Энрике смотрел на Отто, - Чтобы оставаться на плаву в этих водах нам нужно будет починить корабль...
- У-у-у... - то ли скептически, то ли издевательски подали голоса бедолаги, когда речь зашла об очевидном.
- Нам нужно пополнить припасы...
- Да-а-а... -
- На нужно оружие!
- О-о-о...
- Но сначала нам нужны новые члены команды! Кто из вас, болваны, знает где их взять? Кто знает по каким маршрутам перевозят преступников по морю? Где есть настолько большая тюрьма, что нам не придется ждать целый месяц проплывающего корабля?
- По поводу членов, - Рваный Робер высунулся с конца шеренги, и на него сразу обернулась вся команда, обернулся капитан, обернулся попугай. Даже Тик, который так и не покидал в этот момент трюма, настороженно повел ухом когда Робер заговорил о членах где-то вдалеке, - предлагаю для начала идти из порта в порт, выискивать рекрутов, а по отплытию грабить местных, а там уже что попадется. Провизия, оружие... Обычные пиратские будни. М? - жестами Робер вопрошал у команды "неплохая мысль, не так ли?"
- Дырявый дело говорит. - немного обдумав сказал Энрике.
- Рваный. - Поспешил поправить его Робер.
- А я и не про имя. Так значит уходим? Эй, калеки, я не слышу! Вот так уже лучше!Подготовиться к отплытию! И пошевеливайтесь, да не сомкнется лоно ваших матерей, идем на запад, в обход Мели!
Марра решил как можно скорее покинуть это тихое место, которое похоже могло любого погрузить в забвение, а там будь что будет.

Корабль, скользнувший с разбегу на берег, как правило являет собой зрелище тоскливое и полное тревоги: словно птица с надломанным крылом, он дрожит такелажем на ветру, и силится подняться на мелкой волне. Вернётся ли он в воду? Сможет ли расправить паруса?.. Однако "Дурное Известие", оказавшись в таком положении, было участником картины иной по духу и более всего напоминало пьяницу, упавшего лицом о стол. Нос брига глубоко зарылся в песок, сам он накренился на борт и едва не полоскал реи в солёной воде. Люди, озадаченные и мало что понимающие, бродили у кромки воды туда и сюда, пытаясь сделать вид, что могут разобрать произошедшее, и понимают, что с ним делать.
- Ну, дела-а-а... - то и дело доносилось то с одной стороны, то с другой.

Шуга, чьими стараниями бриг таки не вылетел на пляж всем бортом, сидел на задранном к небу юте и, закусив короткую трубку, глядел на низкие серые тучи, на мелкую сильную волну, на густую стену леса, подступавшую к пляжу. По обыкновению, ему не нравилось ничего из того, что он видел. Всё это: люди, пляж, лес, - было для него сродни воспоминанию о страшной сказке, слышанной в детстве, и ещё походило на странный янтарь со свинцовым отливом, в котором замерли мушки.

За его спиной скрипнула и ударилась о доски дверь кормовой надстройки.
- Ик! Какого чёрта, в душу его пятку, всё кверху задом? - грозно осведомилась голова капитана, высунувшаяся затем наружу.
Голова была не причёсана и лишена головного убора.
- Я - ик! - спр-р-рашиваю! - гаркнул Марра и от избытка чувств чуть не покатился по палубе в воду.
- Кверху задом, потому как кверху задом, - флегматично ответил Шуга и показал на линию берега. - На борту лежит Дурочка, вот поэтому.
- А! - просиял Марра. - Так бы сразу и сказал.
После чего большим усилием заставил глаза оставаться в одном положении и гаркнул во всю мощь своих лёгких:
- Все па-а-а местам! Кор-р-рабль на жопу обратно ставь!..
Матросы, топтавшиеся на берегу, услышал этот вопль, насторожились и стали переглядываться.
Шуга тяжело вздохнул.

Луис продрался через сплетение ветвей и воспарил своей грузной тушкой. Он заложил круг вправо: под ним был холм, покрытый зеленью. Потом Луис дал круг влево: под была зелень, покрывавшся холм. Луис вздохнул (точно не известно, умеют ли попугаи вздыхать, но если бы Луис был человеком, то он бы непременно вздохнул) и начал карабкаться вверх. В воздухе, словно застывшем и лишённом потоков несмотря на близость моря, это было нелегко. Попугай трижды облегчился и четырежды проклял всё на свете, пока добирался до нужной высоты, но что-то подсказывало ему, что вернуться в руки Энрике, презрев его приказание, будет равносильно экскурсии на кухню в качестве участника похлёбки.

Наконец, остров раскинулся под крыльями Луиса в своём полном виде. С этой высоты он представлял собой что-то вроде полумесяца, где почти в самой середине выгнутой дуги люди копошились вокруг брошенного на бок корабля. Энрике, по примерным рассчётам Луиса - если бы попугай умел рассчитывать - находился где-то на полпути от этого места к центру острова. А центром острова было лысое, лишённое растительности пятно. Луис присмотрелся сначала одним глазом, потом - другим. Нет, так и есть: вершина холма, на который так мучительно поднимались Марра сотоварищи, была совершенно лишена растительности и, кажется, чем-то вымощена. Луис заложил крутой вираж и вошёл в пике, что при его габаритах и физических возможностях было не лучшей идеей, но - чёрт побери! - кто не любит скорости?

Стараясь не пересекать лысое пятно и держаться над деревьями, Луис облетел вершину холма. Затем, выбрав подходящую ветку, выдававшуюся над кронами, он аккуратно плюхнулся на неё и осмотрелся. Представшее перед ним было выше его пониманя, даже если бы он и старался что-то понять.

Верхушка холма была как будто срезана и прижжена невидимой рукой. Деревья, кусты и трава словно не могли перешагнуть какой-то линии и нерешительно топтались, глядя на плиты, небрежно тёсаные из зеленоватого камня. Выложенные, как лучи, они расходились от колодца, нырявшего в глубину земли, а одна из них другим своим концом упиралась в лестницу, спускавшуюся через лес к вогнутой дуге острова и уходившую прямо в воду. В том месте, где можно было предположить её окончание, над волнами поднимались обглоданные временем и ветром, чёрные, как смола, мачты и реи неизвестного корабля.

---

- Ну и где тебя черти носят?
Луис встопорщил перья и сделал вид, что спешил. Марра, успевший за это время отдышаться и даже немного прийти в себя, был раздражён, но хотя бы не зол. Грег сидел, прислонясь к каменной голове, а Юрген так и вовсе оседлал её, свесив ноги поверх каменных буркал.
- Что скажешь? - спросил попугая Марра.
- Да, что ты нам скажешь, капитанская птица? - подхватил Грег.
Энрике поморщился: несмотря на большую шляпу и тяжёлые кулаки, матросы Дурочки, признавая за Маррой формальное капитанство, не старались относиться к нему как-то иначе, чем когда он был одним из них. По крайней, пока он не начинал их бить. Но нельзя же бить людей постоянно - к сожалению, они от этого умирают.
- Н-ну, - повторил свой вопрос Энрике.
Луис почесал под крылом при помощи клюва и задумался. Конкретно его мысль состояла в том, какие именно речевые средства рассчитывал обнаружить в нём его хозяин и благодетель. Этот вопрос требовал всестороннего рассмотрения.

>>53132

>- Чё ржёшь?! - вскочил Беспалый и пнул Юргена сапогом. - Чё ржёшь...

... ослина!?
Грег встал перед лицом Брызгача и заглянул тому в глаза, с удивлением он обнаружил что глаза у пирата красивого светло-голубого цвета. Из этого Грег следовал вывод, что Юрген самый надоедливый и назойливый мудозвон, которого он только видел, раз ему приходилось столько времени избегать с ним зрительного контакта, по крайней мере на близком расстоянии (Грег точно не помнил сколько дней прошло с тех пор как Дурное известие впервые вышло в море, но раз Тик трижды вылезал из своего трюма, чтобы помыться, и его не видели уже несколько дней, то скорее всего прошел примерно месяц. Грег наверняка огорчился бы, если бы узнал что без него на берегу, в этот самый момент, пираты всей командой пытаются насильно выпихнуть Огюста на белый свет, чтобы отмыть и заставить помочь им снаружи корабля) Помимо цвета, глаза Брызгача отличались он глаз большинства людей и своими размерами. К примеру сейчас они были особенно огромны. Юрген выпучил их настолько сильно, что по бокам вот-вот должно было мясо, на котором, собственно, глаза людские держатся. Вонь, шедшая из гогочущего рта Брызгача, заставила Грега прикрыть лицо ладонью, причем ему пришлось поменять руку когда в ладони одной из них обнаружилась прореха в виде отсутствующего пальца. У Беспалого не осталось сомнений что Юргену уже до фени, и он врезал ему добрейшую оплеушину прямо по бледной роже - упускать такую возможность было сродни преступлению. Брызгач продолжил гоготать уже в другую сторону, а Беспалый, всё больше и больше пригибаясь, начал подбираться к Энрике.
Капитан представлял собой отвратительное зрелище для неподготовленного человека: текущие слюни, закатившиеся глаза, сопли пузырём, эта прическа... Однако Грег видел его таким по несколько раз в неделю, потому без замешательства ухватил Энрике за ворот и поволок по плитам, подальше от пропасти.
Прошло двадцать минут, и вот уже пришедший в себя Юрген на пару с Грегом настойчиво пинают капитана грязными сапогами по самым мясистым частям тела.
- У меня уже нога устала. Говорил я ему - не ходи, а он возьми да пойди. Я теперь левой буду пинать.
- Ффух, - остановился Юрген, - Я кажется тоже больше не могу пинать его. так мы его не разбудим. Ему и пьяному то наши удары по боку, а без сознания и подавно же! - он развернулся и сел своим пухлым задом прямо на горб капитану. Задравшаяся нижняя губа Марры от этого еще немного проехала по грязной каменной плите, словно улитка оставляя влажный след. Грег тоже остановил целебные процедуры.
- Уж не собираешься ли ты, Брызгач, тащить эту тушу вниз!? - возмутился Беспалый. -
После непродолжительного молчания они оба посмотрели друг на друга, затем оба посмотрели на колодец. Безумная бездна, как выразился кто-то из них недавно, она бы не заметив поглотила обмякшее тело Энрике, и никто, НИКТО, не стал бы лить слёз по этому, иногда просто невыносимому, гондону.
- Хм...
- Да уж.
- Интересное предложение, Грегори, интересное...
- Увы, Юрген, но это не моё предложение.
- Разве нет? - Брызгач вдруг начал натирать свой подбородок, или, вернее сказать, старательно его доить.
- Нет.
- А я думал...
- Нет.
- Но, - звонкий голос Юргена уже начал экспериментировать с веселенькими интонациями, и он даже начал шутливо грозить Беспалому пальцем, - мне показа-алось, что...
- Нет, - Грега было непронять. С лицом, не знавшим что такое улыбка, он продолжал смотреть на Брызгача как на назойливую муху.
- Знаешь, - встал тот с Марры, - Была у меня однажды похожая...
- Заткнись, или, клянусь чревом матери, вы сгинете там оба!
- Оба?! Да ты...!
- А ты?!
- Где сгинем? - раздался снизу измученный голос Энрике.
- ПОДОЖДИ! - крикнули на него разом два пирата, и сразу же потеряли дар речи. Неловкость ситуации смягчалась лишь тем, что спорить уже толком было не о чем. Марра приподнялся и сел на задницу. Он оглядел свои ладони с обеих сторон, пытаясь вспомнить его ли они, затем оглядел себя насколько видел и уставился куда-то вперед с удивлением на лице.
- Энрике? - позвал его Грег.
Вместо ответа Энрике встал и молча пошел обратно к бездне безумия. - Я сейчас, - исключительно спокойно бросил он, не глядя в сторону товарищей. Капитан не спеша, потирая по дороге больные бока и зад, подошел к краю бездны и шагнул в пропасть.

Темно.
Холодно
Сыро.
Сразу вслед за этим Энрике Марра осознал себя сидящим на заднице в совершенно незнакомом ему месте. Это было весьма неожиданное открытие, потому что последним его чётким воспоминанием была дорога через лес к вершине холма.
- Луис? - позвал Энрике, но наружу из него вместо привычного слова вырвался нутряной гул, размешанный со смолой.
Марра захлопнул рот и насторожился.
- Ау? - попробовал он ещё раз. Результат был тот же: его голос совершенно точно не являлся голосом.
Энрике сильно напрягся, стараясь вспомнить, куда и как он угодил. Тщетно: в его голове носились только не связанные между собой обрывки. Марра тяжело вздохнул: должно быть, успел в пути набраться. Это заключение, которым он обычно завершал цепочку размышлений о смысле бытия и месте во вселенной, на этот раз не принесло ему ясности.

Кряхтя, Энрике попробовал встать. Все его движения были вязкими и плавными: руки и ноги словно нехотя догоняли мысли, а мысли не считались с конечностями. Постояв на ногах, отягощённый опытом Марра решил перейти на четвереньки, потому что: "Ни черта ж не видно, ещё расшибу себе голову к такой-то матери!"
В этом положении он совершил следующее своё открытие: под ним была палуба. Мокрая, скользкая, грязная палуба. Ничем другим эти плотно пригнанные друг к другу доски быть просто не могли.
Энрике похвалил себя за предусмотрительность: на четвереньках свалиться за борт было сложнее, особено ночью и пьяному.
Он потоптался на месте, пытаясь определить, где нос, а где корма, и где, собственно, капитанская каюта (или хотя бы трюм), но не сумел.
"Ладно," - решил Марра и двинулся вперёд на ощупь. Рано или поздно на его пути что-нибудь да встретится, а там уже разобраться - раз плюнуть.
"Это ж когда они успели так палубу засрать?" - думал Марра, переставляя руки, которые на всю ладонь тонули в липкой и холодной грязи.
"Вот свиньи, дьяволы их раздери!" - и с этой мыслью он уткнулся в сапог.

Таких сапогов на Дурочке не носил никто. Широкие, с квадратным носом, на кожаной подошве и с железной пряжкой - такие сапоги, объявись они за стенами королевского форта, в Семикралье срезали бы вместе с ногами.
Марра медленно поднял голову вверх. Выше голенища сапог был пуст. Энрике радостно хрюкнул - это же надо, какая удача! - и дёрнул сапог на себя. Тот словно нехотя оторвался от палубы, совершил короткое путешествие - и закончил его под мышкой у Марры. С точки зрения фактов, именно на такой исход он и рассчитывал, но сила этого столкновения явно превосходила ожидания.
Энрике хрюкнул ещё раз - гораздо менее радостно - и завалился на бок. В ту же минуту второй сапог приземлился ему на грудь и придавил намертво: ни вздохнуть ни охнуть.
- НАСКОЛЬКО ТУПЫМ НАДО БЫТЬ, ЧТОБЫ ВОРОВАТЬ У ПРОКЛЯТЫХ? - вломился девятый вал в череп Энрике.
Марра попытался осознать происходящее, но единственной его мыслью было: "Со мной говорят сапоги!" Пожалуй, ещё немного - и он задумался бы над тем, чтобы бросить пить (хотя бы в таких количествах).
- ИЛИ ТЫ ПРОСТО СЛИШКОМ ЖАДНЫЙ, ЧТОБЫ ДУМАТЬ? - вторая волна едва не вышибла из Марры мозги. Всё, что он смог в ответ - это разинуть рот, словно рыба, брошенная на берег.
Тогда, повинуясь невидимой силе, сапог спрыгнул с груди Энрике, а сам он, будто схваченный за грудки и под горло, рывком воспарил над землёй. В таком виде Марра проплыл несколько шагов, преодолел подъём, похожий на короткую лестницу, и оказался перед узким колодцем слабого света, выхватившим из мглы что-то, похожее на колесо с шипами. Оба сапога согласно остановились перед ним. Энрике скосил глаза, стараясь разобрать, что это такое, и чем оно ему грозит.
- НЕ ТУДА СМОТРИШЬ, - череп Марры в очередной раз содрогнулся.
Энрике заворочал глазами - и замер, уставившись перед собой.
В столпе зеленоватого света проступили черты.

Наврное, когда-то ЭТО было человеком: можно было угадать у него две руки, две ноги, тело и голову. Что до остального... даже если бы Энрике и постарался в этот момент рассмотреть детали, то вряд ли бы у него это получилось: фигура, представшая перед ним, была как будто соткана из оттенков света, пропущенных через воду.
Призрак, видимо, довольный произведённым впечатлением, отпустил Энрике - и тот плавно осел вниз.
- Ик! - вырвалось из Марры, стоило его заднице коснулась досок.
- ХА-ХА-ХА! - загоготал призрак. - СМОТРИ НЕ ОБДЕЛАЙСЯ: БУДЕШЬ ПАЛУБУ ДРАИТЬ - БОЛЬШЕ НЕКОМУ!
Энрике машинально сунул руку под себя. В груди похолодело - а, нет, всё та же грязь.
Марра выдохнул и закашлялся на вдохе, словно подавившись водкой.
- ДЫШИ РЕЖЕ, - сказал призрак. - СДОХНЕШЬ.
- Это почему? - промычал Марра, пытаясь справиться с кашлем.
- ПОТОМУ, ЧТО ТЫ ДЫШИШЬ ВОДОЙ.

ИЗ ПОЛЕВЫХ ЗАПИСЕЙ

[весь лист грязен усеян пятнами, видны следы предшествовавших записей, небрежно отскобленные]
[строки писаны криво, как если бы на ходу или в неудобном положении]

Кто разложит огонь в моём очаге?
Кто мои ставни закроет от ветра?
Кто на стол мой положит еды и нальёт
кружку вровень до края?
Тому расскажу я о друге моём,
что покинул меня.

Мой друг был отважен, как огненный барс.
И благородней, чем лев королевский.
Много дней он шагал по твёрдой земле
В тот край, где рождается
солнце из моря.

Я следом за ним отправился тоже
И его сберегал со всею душой,
Но в пути занемог, и меня он оставил
На милость судьбе
и слугам её.

Кто разложит огонь в моём очаге?
Кто мои ставни закроет от ветра?
Кто на стол мой положит еды и нальёт
кружку вровень до края?
Тому расскажу я о друге моём,
что покинул меня.

Мой друг был силён, как горный медведь.
И был он быстрее, чем ловкая серна.
Много дней он провёл на зыбких волнах,
В том краю, где рождается
солнце из моря.

Я следом за ним отправился в мыслях
И его сберегал, взывая к богам,
Но боги не знали того языка,
На котором я к ним
обращал свои песни.

Кто разложит огонь в моём очаге?
Кто мои ставни закроет от ветра?
Кто на стол мой положит еды и нальёт
кружку вровень до края?
Тому расскажу я о друге моём,
что покинул меня.

Мой друг был умён, как северный филин.
И мудрее он был, чем старец столетний.
Много дней он сражался с чёрной колдуньей
В том краю, где рождается
солнце из моря.

Я следом за ним отправился в битву
И обок стоял, закрывая собою,
Но злая колдунья была всё ж сильнее
В том краю, где рождается
солнце из моря.

Кто разложит огонь в моём очаге?
Кто мои ставни закроет от ветра?
Кто на стол мой положит еды и нальёт
кружку вровень до края?
Тому расскажу я о друге моём,
что покинул меня.

[далее отчёркнуто и следует пометка, сделанная той же рукой, но уже твёрдо и другими чернилами]

Тото, брось это своим писакам и посмотри, получится ли у них склепать что-нибудь приличное или хотя бы на два гроша в базарный день. Если выйдет толк, то дай мне знать: я запишу тебе ещё такого - здешние доходяги поют песни, которых я у нас не слыхал. И пришли мне бумаги: если не хорошей, то хотя бы чистой, иначе следующее письмо будешь читать письмо с панталон.

Кристо

Брызгач мелко сглотнул, а у спокойного на вид Беспалого брови вместе с волосами на голове медленно уехали наверх, почти на самую макушку. Он потом рукой пригнал их назад, но что делать дальше не знал. Жестом беспалый предложил помолчать за покойного, ведь иначе сейчас начнется череда интереснейших историй от его напарника. Отличный повод скорее уйти. Пораскинув мозгами, Грег уже хотел пойти обратно, но вспомнив сегодняшний подъем посмотрел на молчащего Брызгача. Вид того был крайне неутешителен. Юрген конечно без всяких возражений молчал, но пару раз кивнул товарищу, намекая, что имеет некоторую важную информацию по текущему вопросу, и обязательно во всех подробностях её выдаст, как только пройдёт минута памятной тишины.
— Не кивай мне, — отрезал Беспалый. — И не ходи за мной. — Такая частая смена капитанов не то чтобы не нравилась Грегу, весело конечно, отличная почва для шуток и смеха, но он был бы немного довольнее, если бы капитаны хоть минимальную пользу успевали приносить. Предыдущий хотя бы смылся по-тихому, а этот, ну уж совсем наглая морда, удивительно что еще фигу на прощание не показал.
— На самом деле очень похоже, — лицо Юргена изображало максимально возможную мудрость.
— Что похоже?
— Это похоже на то, как один мой знакомый проходил посвящение в пираты. Я тогда еще сам толком не знал кто это такие. Думал что я пират, если ворую на корабле. Кто же мог подумать, что на своем нельзя. Представляешь? С трудом мне поначалу давалось наше дело морское. Так вот он залез на...
— Сколько идти в обход? — Грег кивнул на противоположную сторону острова.
— До ночи управимся, а может и нет... Залез на мачту, орёт. Много орёт, жаль слов было не разобрать. Только когда мимо пролетал, перед нырком, слышу — "Юрген коне" — и больше я его не видел. Хороший был парень, жаль ему никто конец не бросил. Странно даже.
Грег осознал что на его уши уже плотно присели, и он сам всё ещё стоит на месте и не уходит. Ничего не отвечая он пошел искать спуск. Его путь лег на обратную сторону острова, в надежде миновать заросли, подобные тем что позади. Сомнений в том что Энрике "скоро вернется" прибавлялось, и пираты быстро начали забывать о нём. Одним отчаянным меньше. Брызгач начал преследовать Беспалого, продолжая глубокие рассуждения, и на ходу высматривая табличку с названием этого места, или хоть какие обозначения. Да хотя бы следы. 3d6: (6 + 2 + 5) = 13 Выживальщик Брызгач режим внимательности и следопытности

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Энрике сдавило желудок и он слегка срыгнул, а затем отмахнул своё кушанье в сторону. Это его приободрило, ведь по всей видимости он не умер. Новые ощущения оказались одновременно интересными и отвратительными, как и вся жизнь Марры. Он встал на ноги, пытаясь казаться более уверенным, и придержал шляпу. — Кгхг. Я не боюсь тебя. Кгхг. — На самом деле он естественно очумел, но разум начинал возвращаться. — Что это за место? Что такое Ай-мэ? Это ты всё сделал?

Море волновалось. Косой дождь бил в камень башен и стен. Время тяжёлыми шагами шло к полуночи. В библиотеке, у камина, исходившего жаром, в креслах сидели двое. Один, много старше, без пальцев на руке, прикрыл веки и, казалось, дремал. Другой теребил кружевной манжет и поминутно перекладывал мускулистые ноги, вытянутые к огню.

- Не в моих обычаях отговаривать тебя, - сказал старший. В его голосе не было и тени дрёмы. - Ты поступаешь опрометчиво и глупо, в свои годы ты должен это понимать...
Младший дёрнул губами.
- ...но, в конечном счёте, у тебя своя голова на плечах. Будет жаль, впрочем, если ты её потеряешь, - не поворачивая головы, барон взглянул на сына. - Это убьёт твою мать.
- Тако не будет! - весьма резко, резче, чем ему бы хотелось, ответил тот.
Старик взмахнул рукой.
- Избавь меня от этого вздора: однажды ты уже почти преуспел. И в тот раз ты тоже был во всём уверен. Напомнить тебе, сколько вдов теперь живут от нашего стола?
Сын промолчал, угрюмо уставившись на огонь.
- Это были хорошие люди, Лаон: хорошие мужья, хорошие отцы, хорошие подданные, в конце концов.
Между книг, озарённых багряным, взметнулась тишина.
Языки пламени скользили по обугленным поленьям, похожие на волны, жадно лижущие остов корабля.
Старый барон медленно откинулся на высокое подголовье.
- Но, как я сказал, не в моих обычаях отговаривать тебя. Я вырастил тебя, как мог: если этого недостаточно, что ж, вина целиком моя.
- Я всё обдумал, - глухо и упрямо произнёс молодой Лаон.
- В это я верю.
Сын взглянул на отца.
- Я не верю, что ты думал над чем следует. Все твои расчёты исходят из одного только положения и вращаются вокруг этого сумасшедшего смутьяна: он вечно пьян, не может связать двух слов и едва ли помнит, где он и кто, но ты веришь в его россказни, как деревенский мальчишка...
- Но он был там! - Лаон вскочил на ноги и заходил перед камином. - Он был там, и он привёз с собой красное золото, и ты сам сказал, что это оно, то самое...
- Я помню, что я сказал.
В тени сына, остановившегося между ним и огнём, барон слился в креслом, оставив от себя только голос.
- И не отказываюсь от своих слов. Но тебе стоит помнить, мой дорогой, что твой "герой", - слово с трудом и в не своей окраске сползло с его губ, - не единственный, кто был за проливом.
Лаон в замешательстве всмотрелся в черты, такие знакомые ему, и, казалось, не имевшие права на тайну, которая - он почувствовал - мелькнула на мгновенье.
- В южных морях, если ты не слыхал, пойманным пиратам перерезают вены, - проговорил барон, выдерживая расстановки. - Поэтому свою добычу они называют "золото цвета крови" или "золото из твоих жил" - смотря как перевести.
Старик переместил беспалую ладонь и прикоснулся к обрубкам пальцами другой руки.
- А за красное золото платят не кровью.
Между бароном и сыном словно протянулась звенящая в своём натяжении струна.
- За красное золото платят душой.