>>75909 (OP)
Братишки, сейчас я читаю "Сказки тёмного леса" (воспоминания о ролевом движении в Питере) и наткнулся на занимательный фрагмент:
Обороняющиеся отбивались вяло, от них было больше шума, чем дела. Неожиданно внизу вспыхнул фонарь, и в его желтом свете я сумел разглядеть защитников замка. Это была целая толпа сомнительных незнакомцев, предводительствуемых каким-то типом в спортивном костюме и с аккумуляторным фонарем.
— Кто это? — повернулся ко мне Кузьмич.
— Кто это такие, ты не знаешь?
В те времена большинство людей были между собой знакомы, и повстречать чужаков нам было в диковинку. Сначала мы даже усомнились — не попутались ли мы в темноте и не громим ли, часом, туристическую стоянку? Не то чтобы это нас останавливало — просто хотелось владеть ситуацией и тогда уж действовать наверняка. Но люди внизу были одеты и вооружены несообразно моему представлению о туристах. Пока мы на них дивились, снизу осветили прожектором стены и увидели нас. Тогда обладатель фонаря вышел вперед, задрал голову и принялся на нас орать.
— Эй вы, — голос у него был с надломом, казалось, это не человек кричит, а дребезжит старый треснувший таз. — Вы что, суки, совсем охуели? По какому праву вы сюда врываетесь, козлы?
— Сами вы козлы! — перебил его Строри.
— Ты разве не слышал правила? Было же объявлено — без стоптайма, мудак ты ебучий!
— Как ты меня назвал, мальчик? — начал горячиться внизу наш оппонент.
— Мудаком, — отозвался Строри, — а что не так? Надо было назвать долбоёбом? — Костян выждал пару секунд, пока до его собеседника дошла суть сказанного и добавил: — Извини, пидор, больше не повторится!
Тут обладатель фонаря встал в позу и принялся со знанием дела «заколачивать понты». Ради этого он устроил на внутреннем дворе крепости целое представление: бесновался, тряс руками и требовал от своих подчиненных, чтобы они его держали.
— А иначе я за себя не отвечаю! Семеро меня держите! — выл он. — Я принц Риск, брат всем известного Крылатого Саблезубого Пса! Представившись, принц снова принялся угрожать — припоминал какой-то пояс, выданный ему в секции по айкидо, и обещал поломать нам всем руки. Начал он хорошо, но под конец сам испортил все впечатление, когда начал пускать слюни и пронзительно верещать: — Тебе пиздец, мальчик! Тебе пизде-е-ец!
Довел его до такого состояния Строри, который устроился на гребне стены и все время подливал масла в огонь, обдавая принца Риска на глазах у его подданных площадной бранью.
— За себя не отвечаешь? — подначивал его Строри. — Так ты пиздобол!
— Принесите мне моё ружьё! — надрывался принц Риск. — Мальчик, тебе пизде-е-ец!
В темноте не разобрать было, принесли этому дебилу ружье или нет, но если и так — стрелять из него принц что-то не торопился. Некоторое время мы развлекались, наблюдая за ним, а потом нам всё это наскучило.
Неужели Главный умудрился отметиться и среди ролевиков? Или "мальчик" - обычное обращение в Питере?

>>91148
В камеру, где паханом сидел Леонид Каганов, кинули зеков с этапа. Один из них был Понасенков. Он уже смирился с мыслью отсидеть двадцать лет и начал либеральничать, пользуясь авторитетом от тяжелого срока и свободой слова.
Понасенков стал ходить по камере и хорошо поставленным голосом материться на всю камеру в адрес надзирателей и русни. Только его и слышно. Ходил по наглухо либеральной и без него камере и одно талдычил: «Русню на ножи! Ебаная петушня! Русня это народ-пидар, народ-гной, народ-гнида, народ-мразь, народ-говно, народ-хуесос! А ментов на бутылку всех! Суки ватные!". Один зек его спросил:
— Что это менты тебе так насолили?
— Да «отмели» падлы деньги и анашу.
Каганов заметил, что очень уж сильно Понасенков распоясался, никак не может успокоиться. Подозвал его, спросил:
— Как звать?
— Евгений Понасенков, погоняло Белый Русский Дворянин Серебряного Века, историк, музыкант, певец, эстет, либерал, рыночник, западник, русофоб, интеллигент, оппозиционер, интеллектуал, блогер, писатель.
— Чифирь пьешь?
— Пью.
— Эй, ты, — крикнул Каганов шнырю, — завари чифирю. Человек попьет, может, успокоится.
Шнырь взял миску, начал кипятить воду. Каганов подошел к нему и тихо так сказал:
— Кидай каблук от ботинка и вари, а еще харкни туда.
Шнырь посмотрел на него, ответил:
— Понял.
И стал вываривать каблук. Вода получилась черная-пречерная. Шнырь слил ее в кружку и позвали Понасенкова чифирить.
— Пей сам, — сказал шнырь Понасенкову, — мы только недавно чифирили. А тебя от уважухи угощаем, сразу видно, какой ты красивый да умный!
Понасенков стал гордо пить и рассказывать, как менты его шмонали и нашли деньги и анашу. Когда он допил, Каганов спросил:
— Ну, как чифирь?
— Класс. Напоминает настоящий дворянский иван-чай, еще его называют русским или копорским чаем (по имени места – Копорье – где производили основную массу чая). Он был популярен не только в России, мы экспортировали его и в Европу, где напиток был популярен под именем «русского чая» вплоть до Первой Мировой войны. В XIX веке иван-чай успешно конкурировал с индийским чаем! Но, к сожалению, после революции его мало уже пьют. Ебаное быдло, русня безродная!
— Кайф поймал?
— Да, — ответил Понасенков.
Тут Каганов не выдержал, рассмеялся.
— Говнохлеб ебаный! — сказал он. — Утухни, балбес. Теперь ты называешься «кожаный чифирист». Шнырь, покажи ему, что он пил.
Когда показали, Понасенков вылупил глаза, а Каганов сказал:
— Чувствую, ты первый раз на «киче», ни разу не сидел, а хотел показать себя в доску либеральным. Вот тебе и сделали проверочку. Теперь мы знаем, кто ты такой. А то ходишь по камере, жути, страху нагоняешь на людей. Вон, смотри, шнырь весь дрожит, зуб на зуб поймать не может, так ты его запугал. Он только чудом из камеры смертников вырвался, а тут ты. Сейчас побежит к «хозяину» просить, чтобы вернули его в расстрельную камеру. Вот так, Понасенков, утухни наглухо, чтобы тебя никто не слышал, а то без яиц можешь остаться. Вот когда выйдешь на волю, если выйдешь, тогда пионерам байки рассказывай, какой ты паханюга был в тюрьме. А тут не надо, ловить нас не хера.
Подошел другой либерал, спросил:
— Что вы там с Понасенковым?
— Да проверили, какой он чифирист. Оказался кожаный.
Либерал рассмеялся:
— Ну ладно, давай заварим настоящего.
Шнырь взял пачку чая и пошел заваривать. Когда заварил, позвали Понасенкова.
— Понасенков, иди попей. Вот это настоящий чифирь, — сказал Каганов. - На первый раз прощаем за почетную статью, но если будешь дальше не по акциям торговать, мы тебя сами на бутылку посадим, как русака.
Понасенков понурил голову.

Причем здесь слово "marksman", то есть, снайпер, если речь идет о натяжении? Это уже вообще бред собаки какой-то. Ну и опять, бред про супер-пупер-охуенные монгольские луки, которые никто в глаза не видывал, но вот, они, сука, существовали. Как же так получилось, что огнестрел их вытеснил, поясни мне, Климушка, а?
Причем тут дань вплоть до 17 века, причем здесь "потому что там были такие огромные массы конницы"? Не дань, а помощь, и не татарам, а казакам - действительно выплачивали. Огромные массы конницы - ну это полный маразм отечественного исторега, почему, говорилось ранее, никакие огромные массы конницы в набеге не прокормишь, в походе тем более, потому-то крымчаки и ограничивались несколькими сотнями.
Железные доспехи в монгольском войске - тоже просто сказка. Давайте еще про походные передвижные кузницы поговорим, ну а чо нет-то?
С какого-то перепою чувак сравнивает бояр с рыцарями, а ведь это не совсем правильно. Боярин - понятие растяжимое и с "рыцарем" имеет очень мало общего, как административно, так и в военном плане.
Про построения "эскадронов" уже комментировать смешно. Он сам-то понимает, что несет? То летописец пишет о 15-16 веках, то строились они по образцу 1812 года, то хуй еще знает что. А у нас опять не было пехоты, все войско было конное. Ты определись уже, баклан
И опять тупое гыгыканье придурков, баклан нам сообщает о цифрах. Система комплектования ни разу не проходила гладко, поэтому... Поэтому исторег нихрена не знает, он пытается назвать цифры в 10 000 человек, называя их чудовищными. А как насчет примерно 9000 убитых в битве при Липице? Ну ведь вы же верите летописям, чо? То есть за двести лет до Куликовской битвы можно было вывести такую уйму людей с двух сторон.
Потом мудак задвигает про то, что лошади, оказывается, устают в походе. Что-то про 30 000 лошадей, про то, что управлять таким войском сложно. Опять обосрал Гумилева по ходу, совершенно незаслуженно. Сперва пиздим про "огромные массы конницы", а потом начинаем рассказывать о том, что десятитысячное конное войско ооооочень тяжело содержать. И потом Мамая причисляем к "монголам". Блядь, ну это уже просто цирк какой-то.
Пехота у него - это "пажи", о как! Тыловики, чистильщики сортиров. И начинается опять хуета про монгольских лучников, которые всю пехоту перестреляют. А у пехоты нет щитов, конечно, конечно. Они ж не знают, что им грозит, про монголов ничего не знают. Про битву при Куртрэ (1302 год) не слышали. Но вот зато конница выдержала обстрел - при том, что коней особо не зашищали. А если даже защищали, то чем? Щиты навешивали на лобешник коню?
Мудак, кстати, ( Я едва не забыл в запале), выдал смету финансов Руси, исходя из которой он выяснил, сколько воинов могли выставить княжества, в результате сойдясь, как уже упоминалось, на цифре в 10 000 человек. Вопрос: почему мудак не может сделать подобный подсчет по Великой Степи? Нет источников? Ну так пользуй свою башку, елки, реконструируй, это ж твоя работа, блеадь! Площадь пастбищ, данные по репродукции скота, климатические особенности - все же есть в наличии, раз уж вы даже выяснил, где рос лес 800 лет назад! Нееет, нихуя, нам просто гонят сказку про немыслимые полчища монголов. Вот самим-то не стыдно, я удивляюсь?

Короче, надоело слушать этого дегенерата.
Да, вся брехня про Куликовскую битву может быть и верна, раз там уж что-то нашли. Но уж этому мудаку я не поверю. Вот не поверю.

>>78735

> сраный националист

Ленин тоже националист?

Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т. е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что великорусский рабочий класс создал в 1905 году могучую революционную партию масс, что великорусский мужик начал в то же время становиться демократом, начал свергать попа и помещика.

Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: “жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы” 2. Откровенные и прикровенные рабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами.

Мы полны чувства национальной гордости, и именно поэтому мы особенно ненавидим свое рабское прошлое (когда помещики дворяне вели на войну мужиков, чтобы душить свободу Венгрии, Польши, Персии, Китая) и свое рабское настоящее, когда те же помещики, споспешествуемые капиталистами, ведут нас на войну” чтобы душить Польшу и Украину, чтобы давить демократическое движение в Персии и в Китае, чтобы усилить позорящую наше великорусское национальное достоинство шайку Романовых, Бобринских, Пуришкевичей. Никто не повинен в том, если он родился рабом; но раб, который не только чуждается стремлений к своей свободе, но оправдывает и прикрашивает свое рабство (например, называет удушение Польши, Украины и т. д. “защитой отечества” великороссов), такой раб есть вызывающий законное чувство негодования, презрения и омерзения холуй и хам.

“Не может быть свободен народ, который угнетает чужие народы” 3, так говорили величайшие представители последовательной демократии XIX века, Маркс и Энгельс, ставшие учителями революционного пролетариата. И мы, великорусские рабочие, полные чувства национальной гордости, хотим во что бы то ни стало свободной и независимой, самостоятельной, демократической, республиканской, гордой Великороссии, строящей свои отношения к соседям на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий. Именно потому, что мы хотим ее, мы говорим: нельзя в XX веке, в Европе (хотя бы и дальневосточной Европе), “защищать отечество” иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т. е. худших врагов нашей родины; — нельзя великороссам “защищать отечество” иначе, как желая поражения во всякой войне царизму, как наименьшего зла для 9/10 населения Великороссии, ибо царизм не только угнетает эти 9/10 населения экономически и политически, но и деморализирует, унижает, обесчещивает, проституирует его, приучая к угнетению чужих народов, приучая прикрывать свой позор лицемерными, якобы патриотическими фразами.