Итак, в 2024 году Букеровскую премию получила новеллизация песни «Трава у дома» группы «Земляне». Роман (такой себе роман, бывают повести побольше объемом) рассказывает об одном дне на Международной космической станции. Вернее, это на Земле один день, а у шестерых обитателей станции (русские Антон и Роман, англичанка Нелл, американец Шон, японка Чие, итальянец Пьетро) – 16 рассветов и 16 закатов. Мы наблюдаем за их рутиной – прием еды, физические упражнения, проведение тестов и экспериментов, ремонт и уборка, просмотр фильма и сон. И знаете что, в заполонивших прилавки романах про книжные магазинчики и кофейни обычно больше экшена и драмы, чем в «Орбитальной». А ведь тут персонажи проживают уникальный опыт, который в отличие от книжных и кофеен, останется недоступным для абсолютного большинства людей.

Конечно, что-то все-таки происходит: Чие переживает недавнее известие о смерти матери, Антон прячет о коллег увеличившийся лимфоузел, а еще именно в этот день стартует первая за 50 лет миссия на Луну, и наши скромные работяги чувствуют вследствие этого себя несколько устаревшими и позаброшенными. Примерно 50% текста занимает описание вида Земли из иллюминатора, границы света и тени, океана и континентов, полярного сияния и формирующегося тайфуна. Остальное – размышления героев и автора обо всяком: о любви и связи с близкими людьми и случайными знакомыми, чуде человеческой жизни и ее незначительности.

Интересно, что в наше бурное время награду дали максимально не-спорному, не-провокационному, безопасному произведению. Роман не из тех, что «заставляет задуматься», с ним остается только соглашаться: ну да, Земля – наш общий дом; из космоса границ не видно, и вся политика – это раздражающее копошение; человеку всегда не сидится на месте, и он стремится к звездам, хотя его тело для этого не приспособлено. Что здесь обсуждать?

Давайте сойдемся на том, что написан роман очень красиво и тонко, эпизоды со смертью матери Чие и с открыткой с «Менинами» Веласкеса великолепны. Сама автор называет свой роман «космической пасторалью», я же из уважения к писательскому мастерству вместо слов «бессюжетный» и «скучный» использую «экзистенциальный» и «медитативный».

Тридцать девятый номер журнала Опустошитель, как часто бывает с этим журналом, не стоило открывать дальше обложки. Обложка хорошая, наверное, вторая в моём рейтинге после №12, где была картина Шиле. Тут всё уныленько, даже проверенные товарищи, вроде Чорана или Берроуза, меня отторгли, не попали в настроение, номер апреля 2023 года, тогда что ли умер Годар, ему посвящен блок в несколько статей и тоже мимо, лучше всего Годар изображен в фильме Хазанавичуса, потому что был он полный ебанько, который сам временами не понимал что несёт. За это мы его и любим. Ещё тут Климов свою женушку подтянул, отдал ей несколько страничек, ну да ладно, понятно, что с авторами кризис. Порадовала только статья Дугина о Трахтенберге, я вообще Дугина не люблю, но тут прямо очень зло, едкий некролог, где Трахтенберг выводится этаким современным бесёнком. На грани, но неплохо.

Артур Хейли – Отель
Это довольно качественный массовый продукт, который рассчитан на самую широкую аудиторию. Сузив пространство до отеля и окрестностей, а время до нескольких дней, автор хорошо погружает читателя во внешние дела и внутренний мир героев, вроде и бытовуха, а страсти кипят, потому что отель загадочен и там всегда что-нибудь происходит. Очень хорошо показана проблема апартеида и расизма, мы сейчас над всем этим потешаемся, потому что Голливуд всё опошлил и выплеснул вместе с водой младенца, но ведь проблема то была и проблема серьёзная. Вот собираются у тебя на конференцию в отель 40 докторов, а один из них негр, и ему в отеле жить нельзя, просто потому что он негр. Коллеги его скандалят, а что ты можешь сделать? Ничего, такова политика отеля, только сочувственно извиниться. Конечно, у книги слабая развязка, когда неприметный старичок вдруг оказывается сказочным богачом, и казалось бы неразрешимая ситуация счастливым образом разрешается в самую последнюю секунду. Это было топорно, тут автор сплоховал, но в остальном это хорошая, качественная проза.

Карл Теодор Дрейер – О кино
Этой книге принадлежит рекорд продолжительности нахождения у меня дома в плёнке, так и лежала, на первой странице указано 2016 год Новое издательство, это восемь лет получается? Жесть. Ну значит лет наверное 10-12 назад я смотрел фильмы Дрейра, прежде всего Жанну Дарк и Слово, оба очень хороши, особенно Слово. Дрейер человек культурный, неплохо рассуждает о кино, не чурается вступать с другими авторами в полемику, всё это могло бы быть любопытным лет восемь назад, но сейчас я читал без особого энтузиазма. Ну а уж когда пошли рассуждения о том, что было две тысячи лет назад, что недавно какой-то там профессор окончательно установил, что евреи не виноваты в смерти Христа и только сейчас, пережив гитлеровскую оккупацию мы, датчане, понимаем каково было быть евреем в Иудее во времена Римской империи, тут я совсем загрустил, человек всё это серьёзно пишет, разобрался наконец-то с нелепыми наветами на избранный народ. В общем, это для узкого круга читателей книга.

Дмитрий Галковский – Глегли
В сборнике есть три старые статьи про Розанова, Берберову и Солженицына, Чапаевские чтения, а также посты из Фейсбука и статьи опять про Англию из Утиной правды. Странно, что нет расшифровок стримов и лекций, но это, я думаю, впереди. Статьи хорошие, все три, особенно про Розанова, Чапаев меня не увлёк, я не смотрел фильм и мне он неинтересен, для меня это персонаж анекдотов и не больше, а жанр анекдота к 2024-му году окончательно умер. Ну из Фейсбука заинтересовала только заметка про фильм Он и Она, я его смотрел, но уже забыл, может, стоит пересмотреть? В Утиной правде прикольно про поваров, в контексте Пригожина читается сейчас с интересом. В общем, отдал Дмитрию Евгеньевичу копеечку, хотя чувствую себя разочарованным, можно было не тратить на это бумагу, а оставить всё в сети.

Фёдор Достоевский – Братья Карамазовы
Вернулся к ФМ спустя год, после того как прошлой осенью дропнул Подростка где-то на трети, не потому, что он вызвал у меня какое-то отторжение, а просто я устал после Идиота и Бесов от избыточности Достоевского, так что планирую дочитать Подростка, после того как одолею оставшиеся в сборнике рассказы и Дневник писателя. Карамазовы пока лучший роман из всех, хотя и с типичными излишествами свойственными ФёдорМихалычу, все орут, плачут, кругом экзальтивно-избыточный мир. Хорошо переданы характеры братьев и отца, отличное сюжетное решение поместить в центр убийство, следствие и суд, неудача только с женскими персонажами, что Катя, что Грушенька какие-то блёклые, ничего за ними нет, вроде они должны быть важны, а не запоминаются и торчат своей серостью. Разумеется инквизитор и глава ему предшествующая достойны отдельно упоминания, это очень хорошо. Читать роман я закончил пару часов назад, надо ещё подумать над этой книгой. Да, и Коля Красоткин – это офигенно переданный образ молодого и борзого подростка с убеждениями, особенно снисходительность к народу порадовала. Браво, узнал себя в этом возрасте.

Иван Гончаров – Обломов
Обломов – очень, очень хороший роман, единственный недостаток которого обусловлен самой своей формой. Он в некоторых местах сейчас кажется откровенно затянутым, но так писали тогда, в середине XIX века, ничего не поделаешь. Сон Обломова, вторая часть, отношения с Ольгой, где уже письмо написано, можно бы и разлучать героев с несчастными сердцами, но нет, Гончаров делает новый виток, герои опять сходятся, опять на даче, потом тоже самое в Петербурге, круги любви и расставания. Потом очень длинная сцена объяснений Ольги и Шольца, всё это кажется долгим, хочется сократить. Но это мелочи, потому что суть в другом, если есть фраза в этом мире, которую я ненавижу всем сердцем, то это "хочешь жить – умей вертеться". Обломов не умеет и не хочет, поэтому для всех он чужой, а для меня, читателя бесконечно родной. Приходя на очередное собеседование, я всегда ловил непонимающий взгляд очередного эйчара, когда на вопрос, а чем вы занимались с лета 20-го по зиму 22-го, я честно отвечал, что, ничем, просто сидел дома. Они искренне не понимают, а как это можно? Легко. И само понятие Обломовщины надлежит отчистить от негативного значения, сейчас даже не обязательно быть барином, чтобы прожить жизнь в покое и мечтах о несбыточном. Я не хочу вертеться, мне с вами скучно.

Сороковой номер журнала Опустошитель, на удивление вышел довольно неплохим. А что такое неплохой номер журнала Опустошитель? Это значит, что на выброс должно отправиться примерно 50 процентов текстов, а не 80 как обычно. И в этом плане я бы не стал недооценивать обратную пропорциональность между объёмом и качеством, тут вот двести с небольшим страничек, может от того и качество выше? В следующем номере страниц более трехсот, вот и проверим.
Неплохие два рассказа, про зубы от некого Андрея Ладоги и про встречу нового 2121 года в условиях тотальной изоляции от Владимира Коваленко. Про зубы узнал себя, я тоже последний раз был у стоматолога четверть века назад, и теперь новый поход представляется чем-то абсолютно невозможным, тянуть будем пока не выпадут передние. Раньше все боялись боли, сейчас все боятся суммы, которую вам после снимка и обследования выставят к оплате. Потянет на половину недвижимости, которой вы владеете. Далее в журнале опубликован фрагмент Библиотечного романа Владимира Лорченкова, и надо сказать, что это на моей памяти - это единственное внятное подражание Селину. Не то чтобы я сильно охотился за этими подражаниями, да и сам Селин не представляется мне какой-то священной коровой, но свой стиль с бесконечными многоточиями у него, безусловно, есть, и Лорченков, описывая животно-бытовые проблемы молдаво-украинско-литово-русских эмигрантов дальнобойщецкой среды Канады, читается прикольно. Стиль под Селина идеально подходит под вечные экзистенциальные вопросы, вроде принёс бабе пакет со жратвой из [название канадской Пятёрочки], а она не поблагодарила и не дала, пришлось дрочить отвернувшись к стенке… Сука!... Тварь… Забавно.
Рёбате в переводе того же Лорченкова читать сложно, потому что Франция эпохи межвоенья для меня тёмный лес, я ни одного французского государственного деятеля между Пуанкаре и Петеном просто не назову. А для погружения в эпоху этот текст не очень годится, хотя радует, что переводчик добросовестно старается ввести в дело читателя обилием сносок. Недурной короткий рассказик про английского палача, интересный текст про глобализацию от Алена де Бенуа. И Климов себе с женой отдал не больше двадцати страничек, что правильно, больше ему вредно. В общем да, приличный номер.

Оливия Лэнг – Одинокий город: Упражнения в искусстве одиночества
Книжка лежала у меня в плёнке год, наверное, или что-то около того, увидел ее, скорее всего у Полины Парс, я не постоянный зритель, но где-то раз в полгода захожу к ней на канал залипнуть на пару роликов, чтобы удостовериться, что она совсем не постарела. Автор – женщина, что уже настораживает, и вместе с тем, Википедия сообщает, что она небинарная персона, батюшки-светы, будет ли сейчас то самое "но"? Будет. Но книжка получилась интересная, особенно в первой своей половине. Испытывая какой-то там свой очередной приступ очередного одиночества, парень бросил, я одна в чужом Нью-Йорке, она рассказывает о себе опираясь на биографии четырёх художников – Эдварда Хоппера, Энди Уорхола, Давида Войноровича и Генри Дарждера. Последних двух я вообще не знал, у Хоппера видел только несколько картин, а Уорхол… ну это Уорхол. Как его, человека, который, по-моему, является олицетворением всего того, что привычно считать обратным понятию "одиночества" - ночная жизнь, тусовки, картины, выставки, кино, Вэлвэт Андеграунд и прочая, прочая, прочая, как его притянуть к одиноким людям, но вот смогла, молодец бабонька, или кто она там. Уорхол тут действительно кажется таким человечным что ли, даже в своём стремлении быть машиной. Хоппер завораживает своей холодностью, хотя, наверное, и раздут из-за масштабов США, всё же думаю дар его довольно скромен, впрочем, я само собой не видел его картин в оригинальном виде. А вот Дарджер – это одиночество хардкор уровня, полвека затворничества, одна работа на всю жизнь санитаром в местной больнице, тысячи страниц неразобранных рукописей, куча странных рисунков, типа девочки с пенисами, в общем, чувак явно с головой не особо ладил. Живут же однако, и такие люди, интересно было про него узнать.
Ну и Войнарович, я уже говорил, что второй половине книга становится хуже, прежде всего именно из-за Войнаровича, дело в том что, автор то ли забыла, а то ли просто нечего было сказать, а что за художник был Войнарович? Указано, что в молодости он на стенах NY рисовал граффити с Рембо. Это всё. Подробно описана его биография, тяжелое детство с пиздившим его папашей (сочувствую), гомосексуальность (равнодушен), нищая жизнь и голод (сочувствую), работа на улице проституткой (равнодушен), Ну и наконец, СПИД, борьба и… активизм. Вот этот самый активизм, вроде бегания с плакатами и писаниями краской лозунгов (БОРИСЬ!), он одиночеству совсем поперёк, да и не интересует меня тема СПИДа и вся эта гей-квир тусовка Нью-Йорка тридцатилетней давности. Понятно, что там была жопа, когда по началу никто ничего не понимал и люди шарахались, но всё это далеко от меня и далеко от заявленной темы.

Владимир Лорченков – Записки библиотекаря. Том I.
Двойственные остались впечатления, с одной стороны читать о литературе всегда интересно, и автор пытается быть оригинальным, с другой стороны его частенько заносит в какой-то подростковый уклон, отчего возникает ощущение поверхностного текста. Всё это надо бы читать в сети, оно было бы уместнее, а тут, поди ты, книжка, твёрдая обложка, тыщу рублей стоит. Ну да, вот у тебя теория, что Булгаков – это не Мастер, это Воланд. Окей, мысль вроде как и оригинальная, а вроде как ничего из неё и не следует. Ну и раздражало использование матюгов латиницей, на khuya это надо? А потом выяснилось, это он так мстит Энтони Бёрджессу за nadsat в Апельсине. Детский сад. Но есть и очень хорошая глава, про Евфросинию Керсновскую и Любовь Шапорину, захотелось почитать их мемуары, за эту главу готов ему многое простить. В общем, я ещё в раздумьях, покупать ли второй том, пусть хоть подешевеет…

Фёдор Достоевский – Вечный муж
Нет, это мимо. Я очень не люблю сюжеты, строящиеся на, а вот это на самом деле не моя дочь, пять лет назад моя жена согрешила, а сейчас я отца как найду… Ничего здесь меня не заинтересовало, все герои отталкивают, все их объяснения друг с досугом утомляют. Ощущение какой-то вымученности по итогу, не моя повесть.

Фёдор Достоевский – Скверный анекдот
Ну, а где Фёдор Михалыч король, там король. Вот тут тебе никаких пяти или десяти лет, где герои себя былых вспоминают, один вечер, несколько действующих лиц, массовка, и пусть гиперболизированная, но очень жизненная ситуация, ещё и на злобу дня, 1862 год, стало быть, великие реформы, либеральные нравы шагают по стране. Тут всё шикарно, не надо ничего говорить, надо читать кто ещё не. Влияние Гоголя конечно чувствуется, хорошо быть русским писателем, всегда есть на кого опереться.